Дикий Восток. 1910. Часть 2 - страница 67

— Это будет просто замечательно. Вы просто ниспосланы нами Небесами.

Тем временем Артем, не отвлекаясь и не слушая светской болтовни друга с новыми и такими нежданными знакомыми, подошел к сияющему хромированием и свежей краской роскошному автомобилю.

— Ну, что, служба, не заводится шарманка? — Обратился Торопов к невысокому, крепко скроенному, но не слишком ладно сшитому водителю в фуражке с лакированным козырьком, черной наглухо застегнутой под самое горло брезентовой куртке, темных бриджах и высоких сапогах.

— Качаю, она эт-то не схват-тывает-тса. — С узнаваемым латышским и шире — прибалтийским акцентом промямлил растерянный шоффер. — Эт-то, кашлянет не много, а потом-м замолчит, так эт-то.

— Дело поправимое. Но надо сначала посмотреть толком. Ты сам давно шоферишь? — Не прерывая разговор, Артем снимал куртку и закатывал рукава рубахи, готовясь лезть в горячее и пыльно-маслянистое чрево машины.

— Эт-то, недавно. — Протянул последнее «о» новый знакомый.

— И часто ломался?

— Первый раз, эт-то. Раньше не знаю.

— Понятно. Крепкая тачка. — И мысленно прибавил: «С таким-то водятлом». — К слову, кто хоть производитель, какая страна? Как марка называется?

— Эт-то из Брит-тани-и привесли. «Уолсли Сидли Турер»*. Сорок лошатиных сил, четыре цил-линтра… Сама королефа Александра ездит на ландоле эт-той фирмы. — С гордостью за выдающуюся мощь машины, провозгласил латыш.

— Вот значит ты какая, британская вещь. Ну, давай глянем, чего там у нее перемкнуло. Ты рычаг, давай, харош мацать. В смысле, оставь его в покое. Лучше капот открой и вообще рядом будь, мало ли чего. На подхвате. Инструменты, какие в багажнике имеешь?

— Как не иметь? Все есть. Только фот капот одному не открыть. Вдвоём надо.

Откинув защёлки, Артём с Марксом аккуратно сняли и положили в полутора метрах от авто капот, ухватив его за ручки с разных сторон.

— Ты сам, откуда будешь? Прибалт, что ли?

— Так эт-то из Риги.

— Латыш, одним словом… Понятно. Звать тебя как, латыш?

— Маркс Канторс.

Тёма чуть не поперхнулся. «Только Маркса нам еще и не хватало…»

— Че то песни у тебя нескладные, Маркс. — Все же не удержался он от шутки, намекнув на фамилию водителя — кантор в переводе — певец.

— Я софсэм не умею петь. Эт-то у меня нет слух.

— Зря. Как тебя без слуха за баранку пускают? С другой стороны, ты ж не дальтоник…

— Фы не верно меня понять. Я слышу фсё. Но гармонию не смогу дать.

— Кто ж тебе гармошку даст? Баранку еще куда ни шло, — продолжая балагурить и легко посмеиваться над новым знакомцем, Артем приступил к ремонту автомобиля. Нет. К реставрации произведения искусства. Ребристые цилиндры, окантованные тускло блестящей латунью деталей. Гайки-барашки, похожие на ключики от заводных игрушек из детства. Миниатюрные бронзовые индикаторные краны, возвышающиеся над головками цилиндров. Его Величество Магнето, словно спрут, уцепившееся четырьмя гибкими проводниковыми щупальцами за электроды свечей зажигания. Подёрнутые пылью стальные пружины клапанов, расположенные к удивлению, снаружи и ниже головок цилиндров. Созерцание этого механического сюрреализма могло доставить истинное удовольствие любому связанному с механикой человеку конца двадцатого века.

«Вот отполировать бы это всё — да на выставку!» — он несколько минут жадно разглядывал каждый болтик двигателя.

— Смотри и учись. Показываю один раз. Первым делом — выкручиваем свечи зажигания. Тащи ключ.

Маркс Канторс, прикинув взглядом размер необходимого ключа, через минуту (а может быть и две) подал его добровольному механику, принявшемуся не спеша превращать произведение заморских инженеров в набор «сделай сам». — Вот, гляди. Видишь, все свечки в чёрной бахроме, а вот эта даже сырая.

Латыш, рассмотрев детали, кивнул головой.

— Значит, она не работала. Её залило бензином. Да и в остальных цилиндрах топлива многовато. — Продолжал лекцию Торопов. — Теперь, пока цилиндры открыты, нужно их немного проветрить. А вот теперь давай, мацай!

— Что? — Не понял подмастерье.

— Ну, прокрути пару раз рукояткой двигатель. — Он подождал, пока горе-водила разберётся с рукояткой, затем продолжил, — А свечи мы почистим шкуркой.