Дисперсия - страница 13

В общей сложности здесь было двадцать четыре препарата, двенадцать из которых содержали тонкий срез плоти Тимоти. Предметное стекло удерживало все шесть фракций, поэтому любые конечные продукты Дисперсии, которые могли образоваться с момента взятия образцов, должны были остаться внутри, а увидеть их мог как минимум один из наблюдателей – если, конечно, они не состояли целиком из каких-нибудь бесцветных газов.

Если мистер Пемберти был прав, организм Тимоти подвергся загрязнению неритеранскими фракциями, которые проникли в его тело, пока межфракционные взаимодействия были возможны, а спустя несколько дней просто выпали. На развитие болезни могло повлиять множество факторов, но когда Элис брала у Тимоти образцы тканей, неотличимыми были именно митонская и ритеранская материя; другие фракции в ране бы попросту не задержались – или присутствовали бы в таких же следовых количествах, которые бы показал анализ городского воздуха. Если митонские диверсанты действительно были пойманы в ловушку внутри предметного стекла, ее отцу не составит особого труда их разглядеть – тем более, что ему больше не будет мешать ритеранская материя, которая могла бы сыграть роль своеобразного камуфляжа. То же самое должна была увидеть и миссис Коллард. И если большая часть того же самого образца будет по-прежнему доступна зрению матери Элис и миссис Бэмбридж, то мистеру Уоррену и мистеру Гревеллу эти препараты покажутся совершенно пустыми.

С принципиальной точки зрения анализ выглядел предельно ясным. Но Элис начала опасаться, что люди, вглядывавшиеся вглубь окуляров, будут слишком полагаться на предсказания, вытекающие из их собственных, горячо любимых теорий. Сощурившись чуть сильнее, чем нужно, увидят лишь то, что хотят видеть – и как этому помешать? Элис уже несколько месяцев билась над этим вопросом, но с появлением ее отца проблема обострилась как никогда. Она бы никогда не стала обвинять исследователей в намеренной недобросовестности, но в глазах совести самообман был куда меньшим грехом, чем откровенная ложь.

– Бедный мальчик, – произнесла ее мать, которая в этот момент записывала свои наблюдения в блокнот, не отрывая глаз от микроскопа. – В этот раз ты взяла у него почти вдвое больше ткани!

– Наверное, скальпель с самого начала вошел слишком глубоко, – ответила Элис. – Но если уж начинаешь резать, то более милосердным будет продолжать, а не исправлять ошибку.

Ребекка промолчала. Элис не знала, опешила ли мать, услышав ее объяснение, или же начала замечать между некоторыми образцами отличия, которые нельзя было объяснить простой вариативностью. Но каковы бы ни были ее подозрения, прямо сейчас задача Ребекки сводилась к простой фиксации увиденного на каждом из образцов. Время интерпретации наступит лишь после того, как будут собраны все данные.

– Тебе лучше пойти домой и отдохнуть, – посоветовала ее мать. – Нам потребуется время, чтобы изучить весь набор.

– Нет, я подожду. – Элис не знала наверняка, что, по ее мнению, может случиться, если она простой уйдет, но в то же время не хотела упускать шанс понаблюдать за ходом исследований – насколько это было возможно. Видя, как образцы перемещаются между столами, она вспомнила, как однажды ее отец вместе со своими друзьями задержались в Ритере на один лишний день и забавы ради устроили эстафету между двумя командами, в которые входило поровну жителей от каждого города. Участникам приходилось передавать палочку, не видя принимающих, которые, в свою очередь, следили за ее приближением и пытались схватить – и иногда гонялись за ее хозяином, если промахивались или если передачу было сложно провернуть, не имея надежной точки опоры. Элис уже не помнила, какая из команд одержала победу, но сама она под конец просто каталась по траве, хохоча от радости и изумления при виде этого развеселого действа. Несколько месяцев спустя отец сказал ей: это небезопасно, я больше не смогу вас навещать – не исключено, что я разносчик ужасной болезни.

Ее нога по-прежнему пульсировала в месте надреза, но Элис подавила боль усилием воли. Эта рана затянется; сейчас ее внимания заслуживали лишь те, что продолжали расти.