Дисперсия - страница 14

Когда комнату обошел последний из препаратов, исследователи закрыли свои блокноты и передали их на рабочий стол Ребекки, откуда их могла забрать Элис.

– Не торопись, – сказала ее мать. – И если чьи-то заметки окажутся двусмысленными или нечитаемыми, не стесняйся просить разъяснения.

– Договорились.

Оставшись одна в своем рабочем кабинете, Элис взялась за сведение всех данных в табличную форму. Четверо наблюдателей, которые в данный момент не могли видеть ритеранскую материю, вполне ожидаемо сообщали о том, что препараты либо отличались высокой разреженностью, либо были вообще пусты. Элис перемешала обманки случайным образом, предварительно зафиксировав номера образцов, и теперь была рада, что ее собственная омертвевшая ткань еще не успела рассеяться до состояния межфракционной видимости.

В отчетах некоторых исследователей – правда, вовсе не тех двоих, от которых это как раз и ожидалось – образцы Тимоти были представлены совершенно по-разному. Мистер Пемберти и миссис Коллард так и не смогли заметить отличий между препаратами Тимоти и Элис – и там, и там они увидели лишь горстку митонской и дрейвильской пыли. Вполне вероятно – ничего, кроме собственной отмершей кожи и ресниц. Если мистер Пемберти надеялся, что эти следы чужеродной материи станут предвестником победы, его ждало сильное разочарование.

Обнаружить детали, отличавшие больную ткань от здоровой, удалось мистеру Уоррену и мистеру Гревеллу. На границе ритеранской плоти Тимоти – схематично изображенной матерью Элис и миссис Бэмбридж на фоне сетки, покрывавшей верхнюю часть предметного стекла, – они оба заметили узкую крапчатую область, оставшуюся невидимой для всех остальных наблюдателей.

Теперь, несмотря на недоумение, Элис была вдвойне довольна своим личным вкладом в подготовку образцов; они не только доказали, что незначительное загрязнение фракциями Митона и Дрейвиля не имеет никакого отношения к Дисперсии – теперь мысль о том, что результаты мистера Уоррена и мистера Гревелла были получены, благодаря какому-то сговору, выглядела в тысячу раз нелепее. Даже реши они заранее договориться насчет серии сфабрикованных рисунков, откуда им было знать, что в образцах с ее собственной, незараженной плотью картинка должна быть пустой?

Но если здесь не было никакого подлога, правда оказывалась куда более странной, чем предполагалось. Мистер Уоррен был родом из Салтона, мистер Гревелл – из Риджвуда; вне зависимости от количества детрита соответствующих фракций, который мог проникнуть в тело Тимоти за время более раннего цикла, к моменту взятия образца его бы почти не осталось.

Элис дюжину раз перепроверила все конспекты, прежде чем заключить, что ее резюме было исчерпывающим и точным. Пусть факты говорят сами за себя; дать им объяснение она не могла.

Она откинулась на спинку кресла, жалея, что у нее не осталось задач, которые могли бы отвлечь ее от боли в ноге. Бумажная кипа, которую ей передал Тимоти, по-прежнему лежала на краю стола – хорошо увлажненная, но по-прежнему непрочитанная; она была уверена, что эти записи лишь раздосадуют и собьют ее с толку точно так же, как отчеты исследователей Дисперсии, но уже пообещала Тимоти, что сделает все от нее зависящее, чтобы разобраться в его изысканиях.

Она взяла в руки первую страницу и погрузилась в чтение.

– Ты, наверное, уже почувствовал запах хлеба, но я избавлю тебя от необходимости гадать, что еще я тебе принесла – твои бумаги, с кое-какими вопросами, и мои собственные расчеты, которые я бы хотела тебе показать. На этот раз никакого скальпеля.

На мгновение Тимоти потерял дар речи. Элис достала каравай и положила его на стол. – Три приятных новости в один день, – наконец, произнес он. – Даже не знаю, как теперь быть.

Элис вручила ему записи. – В тригонометрии и алгебре я разобралась без особых проблем, – сказала она – по крайней мере, на уровне механических манипуляций, которым меня учили в школе. Но для полноценного понимания твоей задумки мне пришлось перефразировать ее своими словами, и я хочу быть уверенной, что моя интерпретация согласуется с математическими выкладками.