"Диссертация" лейтенанта Шпилевого - страница 13

Я подал удостоверение. Капитан-лейтенант пролистнул его и положил в карман.

— Пройдемте в машину.

— Он не виноват! — вступился, было, Трубников.

— В комендатуре разберемся, — сухо ответил начальник патруля. — К тому же, ему нужна медицинская помощь.

Я пошел к машине и тут увидел Галку, выглядывавшую из окна светло-зеленой «Волги». Это была та самая «Волга», на которой мы собирались ехать на отдых. На Галкином лице был заметен испуг и удивление.

— Вадим, что с тобой?

Я молчал.

Капитан-лейтенант распахнул дверцу, я плюхнулся на сиденье патрульной машины, и мы поехали в комендатуру. Пока врач перевязывал мне голову, капитан-лейтенант докладывал дежурному:

— Вот. Пьяный дебош в общественном месте.

— Это неправда, — возразил я.

— Помолчите, — попросил врач, — у вас еще будет возможность оправдаться.

Пришел комендант, высокий, статный подполковник, и посмотрел на меня с укором.

— Как же так получилось?

Я объяснил.

— Выходит, подошел посторонний гражданин и ударил вас кружкой по голове?

— Да, — ответил я и понял, что мой ответ выглядит неубедительным.

Комендант позвонил по телефону и приказал кому-то:

— Расспросите продавщицу. Она должна была все видеть.

Подполковник уехал. Вернулся он часа через два вместе со Скосыревым — дело, похоже, принимало серьезный оборот.

Скосырев строго посмотрел на меня:

— Да-а. Этого я от вас не ожидал...

— Но... — попытался возразить я.

— Никаких но… В сложившейся ситуации я вынужден отстранить вас от выполнения задания, — перебил капитан третьего ранга. — Нельзя допустить, чтобы человек, ведущий себя легкомысленно, занимался розыском материалов о герое. Тем более теперь, когда это напрямую касается государственных интересов.

Поначалу я не совсем понял его последнюю фразу. Причем здесь государственные интересы? Но я тогда не знал, что Скосырев побывал в редакции волногорской газеты и выяснил, что никакого корреспондента в Слободское они не посылали и, следовательно, папка с документами о Петрищеве попала в неизвестные руки. Капитан третьего ранга отправился в Комитет госбезопасности, где его внимательно выслушали и не оставили без внимания его сообщение.

Надев на забинтованную голову фуражку и неуклюже козырнув, я вышел на улицу. В свете матовых фонарей ярко зеленела листва деревьев, мимо неслышно проплывали машины, в бухте басовито гудел буксир. Я посмотрел через дорогу и увидел на тротуаре Галку. Подперев кулачками подбородок, она сидела на чемодане.

— Галка! — обрадовался я. — Ты не уехала?

— Нет, конечно, — покачала головой она. — Разве ж я могла?

Мне стало жарко. Я расстегнул воротник и бросился целовать ее, попутно признавшись:

— Представляешь, Скосырев отстранил меня от поисков.

— Вот видишь... — упрекнула она меня.

Я промолчал. Что я мог ей ответить?

Через два дня мне дали отпуск. Не сказать, чтоб я слишком обрадовался: на душе у меня было неспокойно, но Галка подбодрила меня, и вот теперь у себя дома я упаковывал рюкзак. Галка сидела рядом, наблюдая за тем, как я суечусь, и время от времени бросала язвительные замечания.

Наконец мы собрались в путешествие, только теперь уже не на «Волге». Сначала мы планировали плыть на «Ракете», а потом отправиться пешком через горный хребет к высокогорному озеру. Я начертил на карте маршрут, и мы долго спорили, обсуждая его.

— Руководство экспедицией беру на себя, — сказал я Галке.

— Что ж, переживем как-нибудь, — ответила она обиженно и, не выдержав, рассмеялась. Потом закружилась по комнате, напевая: — Мы путешественники... Путешественники... Тра-ля-ля-ля-ля!

Я еле остановил ее:

— Подожди, я еще не все тебе сказал.

— Слушаю, мой адмирал!

— Только дай слово, что не обидишься.

Почувствовав, что я хочу сказать что-то важное, Галка притихла и обеспокоенно глянула на меня. Я, словно бросившись в омут, выпалил:

— Вообще не знаю, как признаются в любви, но я прошу тебя... чтобы мы... чтобы ты... вышла за меня... и мы были бы вместе вечно...

Галка молчала.

— Ты сердишься? — спросил я, злясь на себя.

— Нет, — тихо ответила Галка, — но у меня ведь масса недостатков. Даже серьезной быть не могу…