Диверсия - страница 3

— Докторка Хейс, доктор Яман, если не ошибаюсь? — Он наконец нашёл, что искал — визитные карточки — и вручил обоим.

Убористый текст — с одной стороны на русском, с другой на английском — гласил: «Леонард Гайдарович Периханян, доктор технических наук, профессор, комиссар Интернационала красных космистов «Атомный Мавзолей», академик Евразийской академии ноосферы». Последовали улыбки, рукопожатия, комплименты.

— Прошу прощения, как к вам обращаться? — поинтересовался Яман, когда все трое получили пропуска и вышли в длинный тёмный коридор. — Ну, типа «преподобный», или «ваше святейшество», или…

— Просто «профессор», — разрешил Периханян. — У нас, космистов-коммунаров, не приняты все эти средневековые титулы. Мы люди модерна, даже сверхмодерна…

— Доктор Яман никогда не читает моих рассылок, — сквозь застывшую на губах улыбку проговорила Хейс. — Иначе бы знал.

Яман виновато хихикнул. Они шагали по коридору, и лампы на фотоэлементах вспыхивали и гасли, сопровождая их участком холодного света. Двери по сторонам были стальные, пронумерованные, тюремного вида, каждая с клавиатурой и кардридером. По потолку тянулась коробчатая труба вентиляции. Слышалось, как где-то падают в воду капли.

— Профессор, — снова начал Яман, — надеюсь, я не скажу ничего оскорбительного, но меня беспокоит один вопрос. «Атомный Мавзолей»… Как вы относитесь к атомной энергии?

— Ядерные технологии сакральны для нас. — В голосе Периханяна появилась проповедническая размеренность. — Я писал об этом в «Метафизике сталинизма». Если вкратце: высшие аспекты ноосферы манифестируют себя в ядерной энергии, когда она согревает форпосты социализма в Заполярье, или движет космические аппараты, несущие во Вселенную вымпел с бессмертным именем Ленина, или ждёт своего часа внутри советских боеголовок, что одним своим существованием наводят ужас на реакционеров всех мастей… Но! — Он поднял палец. — Но не когда капиталисты подчиняют её потребительским инстинктам обывательской массы, унижают её мощь, заставляя питать микроволновки и тостеры! Вот почему мы приветствуем и глобальный запрет АЭС, и ядерное разоружение. У нас с вами разные мотивы, разные ценности, разное видение будущего, но в этом мы едины.

— Я очень рад, — с чувством сказал Яман. — Вы знаете, я был экспертом рабочей группы по индийским противоядерным санкциям, и…

— То же самое в космической области, — не слыша, продолжал Периханян. — Мы одобряем всеобщий мораторий на исследования дальнего космоса. Во время кампании против российских космодромов наши активисты выступали вместе с «Гринписом». Наша позиция: космос — либо для преображённого коммунистического человечества, либо ни для кого. Пока коммунизм не стоит на повестке дня — мы космоса недостойны. — Он поморщился: — Чем здесь пахнет?

— Вентиляция, не обращайте внимания. — Яман показал вверх: несколько секций трубы были разобраны, из дыры тянуло гнилостной вонью. Рядом стояла стремянка, лежали инструменты, но никого не было. — Кажется, уже чинят, — неуверенно пояснил он. — Профессор, вы изучали материалы по Эшеру?

— Да.

— У вас сложилось какое-нибудь мнение? — вступила в разговор Хейс.

— Объект безусловно интересный. — Леонард Гайдарович остановился у стальной двери под номером «-9174». — Нам сюда, правильно? Но подлинность вызывает сомнения. Хотя бы то, что его якобы запустило НАСА… Мы уверены, что вся американская космическая программа была грандиозной фальсификацией. — Он сунул пропуск в кардридер. — Нас, кажется, должно быть четверо, коллеги?

— Да, ещё Мелинда Ши из службы безопасности. Но она опаздывает. Очень странно для неё. — Хейс вложила пропуск, дождалась зелёного индикатора, извлекла.

— Наверное, это она идёт. — Яман показал в другой конец коридора. Оттуда приближалась вторая волна загорающихся и гаснущих ламп — ещё далёкое пятнышко света. — В той стороне лифты для безопасников. — Он вложил карточку, индикатор на пульте зажёгся красным, кардридер выплюнул пропуск. — Да что такое, почему не проходит? А ведь мы все четверо должны авторизоваться — иначе дверь не откроется…

Хейс не слушала. Она глядела в тот конец коридора, откуда приближалась световая волна.