Дневник 1919 - 1933 - страница 14

большого отеля. Туда я сегодня и переехал. Это почти рядом с Люисонами. Дал мне большой некачающийся стол, удобную лампу, кресло и вообще очень за мною ухаживал.

Был в городе - у доктора, в Duo Art и за покупками. Вернувшись в West End, сынструментировал три страницы. Пора серьёзно браться за работу.

Анисфельду Чикагская опера сделала окончательное предложение писать декорации для «Апельсинов». Постановка их принимает значительный характер, на что я не надеялся. На днях надо будет прочесть Анисфельду всё либретто.

Из России (Новороссийска) - первый пароход. Жду писем от мамы. Хотя не очень верю, что они будут.

У Люисонов, перед уходом, мельком встретил Корнелию. Она выглядела бойкой и чуть-чуть громкой. Сказала: «Je suis tres heureuse de vous voir»[16]. Я очень рад. Я догадывался, что она будет здесь летом, но три раза подряд не встретив её у Люисонов, жалел, думая, что ошибся в моих догадках. Приехала сама, правя автомобилем, чтобы ехать кататься с младшим Люисоном.

Много и с удовольствием инструментовал. Сделал семь страниц, затем устал. Это не так много, надо по крайней мере десять. Но, очевидно, я отвык или после скарлатины ещё не так силён, как прежде.

Гулял по берегу Атлантического океана. West End пока тих: народ съезжается к июлю. Иногда несколько беспокоит шрам - болит, а так настроение хорошее.

Приезжал ко мне Капабланка, с которым завтракали у Люисонов, а затем катались в автомобиле. Он мил и молчалив.

Сегодня сделал меньше семи страниц. Когда начинаю высчитывать, то боюсь, что не кончу к сроку. Остаётся сто дней на пятьсот с лишним страниц.

Шрам болит сильнее.

Был в городе - читать либретто Анисфельду и у доктора. Шрам вздулся.

Может - это поверхностное раздражение, тогда ничего. А если новый абсцесс на месте старого, тогда дело плохо - надо оперировать. Всё это несколько портит настроение.

За четыре дня - двадцать четыре страницы. Не очень много. Точь-в-точь поспеть, если работать без передышки.

Раскладывал пасьянс.

Кончил с Прологом и начал первую картину. Теперь пойдёт скорее – здесь проще инструментовка.

Завтракал у Люисонов, где довольно много народу и нарядно. Однако, я почему-то взял важный стиль и не снисходил до молодёжи. Очень глупо.

Вечером было скверное настроение, потому что болел шрам, и я боялся, что надо оперироваться. С тех пор, как выздоравливая от скарлатины, я узнал, что чуть-чуть не умер во время неё, у меня страх перед всякими усыплениями. И даже иногда, засыпая (не теперь, а раньше - месяц назад) я вдруг вскакивал, боясь впадать в небытие.

Был в городе у доктора. Езжу в Нью-Йорк на пароходе. Это делает поездку приятной.

Был с доктором Ингерманом на консультации у Лилиенталя. Он нашёл, что всё-таки придётся прооперировать. Я сказал, что боюсь наркоза - эфира или хлороформа. Он сказал, что можно сделать с газом. Это меня чрезвычайно обрадовало: с газом я уже освоился благодаря выдернутым зубам. Придётся пролежать от недели до двух в больнице, а потом недели три носить повязку и ходить на перевязку. Но, вероятно, уже на третий день после операции можно будет работать в постели, так что моя партитура не остановится. Вообще я был раньше в страшном ужасе перед операцией, а теперь, когда дело подошло к развязке, нахожу её вполне терпимой.

Сегодня: сорок четыре страницы в восемь дней, т.е. пять с половиной в день. Маловато. Но как среднее число, принимая во внимание поездки в город, это ещё ничего.

Надо бы делать операцию, комната в больнице готова, но Лилиенталь уезжает на несколько дней отдыхать, поэтому «резьба по мясу» откладывается на неделю. Кстати, и рана выглядит так хорошо, что, может быть, и вовсе заживёт.

Между двумя страницами партитуры раскладываю пасьянс. Жаль, что знаю только два. Бывает скучно. С Люисонами знакомство не расцвело, а усохло.

Время в West End'e течёт потихоньку, внимание сосредоточено на партитуре. Временами скучно. Я думал, что у Люисонов пропасть знакомых, но и сами они скучают. Отчасти скука от нервного настроения - не знаешь, здоров ли, болен ли, будут резать, нет ли. Вообще, лето несуразное, но моя радость и утешение - партитура.