Дневник 1919 - 1933 - страница 15

Вспоминаю Стеллу, мне жаль, что она исчезла.

Бывая в Нью-Йорке, покупаю филадельфийские газеты. Это последний город, в котором играет Стелла перед возвращением. Я решил сдержать слово, поехать туда и найти её. Какую линию она примет - неизвестно, но раз я обещал, я буду приветствовать её возвращение.

Пока никаких сведений об этой труппе в газетах не мелькает.

Анисфельд подписал наконец контракт на декорации «Апельсинов». Больм тоже почти. Сегодня играл им три акта. Оба чрезвычайно довольны. Обсуждали подробности. Всё это чрезвычайно приятно. Все задуманные мною герои и их действия начинают становиться действительностью. Но от исполнения трёх актов замучился до смерти.

Вчерашний вечер и сегодня весь день провёл в Ларгмонте, где много русских, очень культурных людей: Ингерманы, Яхонтовы, Больм, Капустин и другие. Но под конец я устал быть два дня на людях. Впрочем, приезжал я с моей партитурой и шесть страниц всё-таки сделал.

Вернувшись, Лилиенталь осмотрел мою рану и заявил:

- Выглядит очень хорошо.

Я спросил:

- Ну и что же?

Лилиенталь ответил:

- Я вам уже говорил, что операция не спешная, может, на ваше счастье, и пройдёт.

- А ваше мнение?

- По-моему, не пройдёт.

- Ну так давайте делать.

В самом деле пора. А то конца нет. Комната в больнице через день или два, и я получу об этом телеграмму. Скоро Стелла вернётся, а я всё ещё калека. Впрочем, нет худа без добра, и если пятнадцатого (а пятнадцатого я буду лежать) я напишу ей из больницы, то сердце у неё дрогнет, и она будет милостивее. Не зная, однако, бросили они свою квартиру совсем или оставили за собой, я, чтобы заблаговременно выяснить этот вопрос, решил позвонить к швейцару и потребовать, чтобы меня соединили с Adler's appartment[17]. Я был в полной уверенности, что негр ответит, что квартира пустая или они вовсе съехали, но не успел я опомниться, как услышал голос, похожий на Стеллу. Это была или её сестра, или даже она сама. Так как она не получила ответа, то вскоре повесила трубку, а за ней и я. Но неужели Стелла уже в городе? Вернее - это её сестра. Я вернулся в West End, думая о Стелле, и меня радовало, что, может быть, я скоро её увижу. Скорее бы развязаться с этой операцией, висящей надо мной вот уже два месяца.

Много работал. Сто пятнадцать страниц в двадцать два дня. Итого пять с четвертью в день. Ежедневное среднее упало, но так и следовало ожидать с трудной второй картиной. Надо подогнать, а то операция опять помешает.

Забрал с собою партитуру, французский роман и игральные карты для пасьянса и отправился в больницу. Дневника не взял, поэтому он прерывается на две недели и больничное происшествие сообщаю вкратце.

Настроение у меня было в конце концов не такое скверное. Издали операция была страшнее. Вечером у меня сидел доктор Ингерман, заходили больничные доктора, которые были на моих концертах и интересовались поговорить со мною.

Операция в половину девятого утра. В восемь зашёл Ингерман, чтобы приветствовать и благоприятно влиять на меня. Затем мне впрыснули морфий с атропином и покатили в операционную комнату. Я чувствовал себя несколько взволнованным, но в общем хорошо и операции не боялся. Мне наложили газовую маску. Я почувствовал в полусознании ощущение боли, хотя уже не сознавая, где и как. Последовала следующая градация засыпания, т.е. боль хотя я и чувствовал, но она уже не имела власти надо мной, и я как-то пошёл ей навстречу. В этом я отдал себе отчёт и затем сейчас же заснул.

После операции доктор Ингерман объяснил, что операция длилась целых двадцать пять минут, из которых пятнадцать минут меня исследовали зондами, а десять резали. Так как двадцать пять минут держать под газом нельзя, то мой сон поддерживали эфиром. Рана меня беспокоила очень мало, разве когда я шевелился. Вообще, в этот день я бы, пожалуй, даже принялся за партитуру, но разболелась голова. На ночь мне пригласили ночную сестру, но она не понадобилась.

После этого мне пришлось пролежать дней десять и три дня полулежать, полуходить. Со следующего дня я принялся за партитуру, и она спасла меня от скуки лежания и сознания ненужного времени. С двенадцатого по двадцать четвёртое, т.е. в тринадцать дней, я сделал шестьдесят шесть страниц, т.е. по пять страниц в день, почти не уклонившись от нормальной скорости. В промежутках я раскладывал пасьянс.