Дневник горнорабочего - страница 15

Горбатые порвали тяговую цепь и всю смену соединяли ее, избавив меня от лопаты. Помахать ей, правда, пришлось, но лишь для разминки, чтобы руки не забывали. Я вообще не против работы. Приятно, когда участок дает план, и в моей сверке стоят большие круглые цифры. И, в то же время, я рад авариям и поломкам, освобождающим меня от тяжелой доли пересыпщика. Пусть добычь будет, но не в нашу смену. Пусть другой парень выгребает ее из–под барабана. А я с удовольствием буду возиться с цепью, скребками, жабками, болтами. Как сегодня, например. Орудовал цепными ключами как настоящий ГРОЗ. Или как полуГРОЗ, что почти одно и тоже.

Время от времени сдаем робы в стирку. Их стирают в огромных машинах по нескольку комплектов сразу, а чтобы не перепутать, где чьё, прачки прикручивают к каждой детали одежды разноцветную проволочку. Мне — красную, другому — зеленую и т. д.

Забираешь робу из стирки, второпях одеваешься и чувствуешь — что–то колет. А потом всю смену отыскиваешь и откручиваешь эти проволочки с майки, кальсон, куртки, брюк и даже портянок.

Отработал смену в этой все более ненавистной шахте. Отбыл срок, отсидел, отлежал, отлопатил положенное время. Не занимают меня производственные проблемы. Не могу я, как иные работяги, в свободное время думать о комбайне, о лаве и т.  д.Сломался комбайн, ну и хорошо. Значит, езды не будет, смена пройдет более–менее спокойно. Уже год живу я подземной жизнью, но шахтером так и не стал. Для них нет неразрешимых проблем. Там, где я опущу руки и скажу — это сделать невозможно, они будут пытаться, заходить с разных сторон и, в конце концов, сделают. Вчера, например, придя на пересып, обнаружил кучу товара выше человеческого роста. Будь я один, сразу бы решил, что тут ничего не сделаешь, убрать ее невозможно. А старый худой дохляк, выделенный мне в помощь, молча взял лопату и всю смену ковырялся в этой куче. Сделал немного, но ведь сделал!

Звено регулярно кидает своего горного мастера Подсвинка. Не приглашает его на бутыльки, либо устраивает их в его отсутствие. Сегодня уже он решил кинуть всех — выехать и напиться в одиночку, за свои. Удивительный человек — так любит водку и так любит халяву, что одно постоянно мешает другому.

Погиб посадчик с соседнего участка. Проводил посадку, упала порода. Мы как раз опускались, когда его вывозили. Видели только носилки, накрытые робой. Каска повисла на шнуре от лампы, сплющенная как пилотка.

Работяги притихли. Каждый, наверное, думал, что это может случиться и с ним. Такая вот лоторея: выиграл — выйдешь на гору своими ногами, нет — вывезут в сплющенной каске.

«Осторожность, осторожность, осторожность» — повторял я по пути к лаве. Не зря перед клетью висит плакат — женщина с ребенком и подпись: «Желаем трудовых побед. Ждем домой здоровым.» При виде его закрадываются мысли: а приду ли я сегодня домой? Или привезут? Или принесут в целлофановом пакете? Я же дятел, многого не знаю, неосторожен. К примеру, доставщики говорят мне — уходи с пересыпа, сейчас вагоны с лесом будем опускать. Я отхожу в сторону — опускайте. А оказывается, что нужно не просто отходить, а прятаться, да подальше. Вагоны мчатся по уклону, бывает, бурятся, переворачиваются и кувыркаются до самой лавы, сметая все на пути.

Или другая ситуация. Возвращаюсь с пульта к себе на пересып. Идти вверх по уклону лень, а тут рядом СП — скребковый конвейер. Прыг на него, одной ногой стою на скребке, другой скольжу по гладкому днищу рештаков. Еду таким образом наверх. А вдруг где–то в днище лючок вырвало? Нога провалится в образовавшуюся пустоту, и следующим скребком срежет ступню в секунду.

Таких долбоебов вообще в шахту пускать нельзя, а только такие, в основном, там и работают.

Под впечатлением случившегося коллеги стали вспоминать подобные случаи. Рассказывали, как начала садится лава, все выскочили, а один не успел — придавило ноги. Лежит он в лаве, а тут отслаивается огромный корж. Мужик истошно орет, обещает отдать машину тому, кто его вытащит. А товарищи мечутся по уклону и плачут от беспомощности. Вытаскивать его никто не рискнул.