Дневник офицера - страница 4

Пошли в сторону Кремля. Здесь, неподалеку, оказалось, живут сокурсники нашего студента. Решили зайти к ним и поздравить с Новым Годом. Здесь я впервые встретил я студентов-китайцев.

Они носили форму: темно-синие костюмы и фуражки с кокардами, которые носят геологи. Живут по два человека в комнате на первом этаже. Светлые просторные комнаты. Познакомились. Оказалось, что они неплохо говорят по-русски. Все были рады встрече. Шутили, смеялись. Играли в шахматы. Распили даже бутылку вина, поочередно провозглашая тосты в честь праздника, вечной и нерушимой дружбы между нашими народами.

Как не вспомнить об этом сейчас, спустя четырнадцать лет, находясь на родине наших тогдашних друзей? Где вы теперь, друзья, геологи? Какой бы между нами вышел разговор?

При выходе из самолета нас встретили трое китайцев. Я выходил из самолета одним из последних. Они разговаривали с нашим руководителем на английском языке. Переводил знакомый по Генштабу подполковник. О чем шел разговор, я тогда не понял, это выяснилось потом.

Обстановка в аэропорту Шанхая была более чем грустной. Это было видно по лицам встречавших самолет: как будто где-то здесь находился тяжелобольной человек, кончину которого ждали, но он все никак не умирал.

Время подходило к обеду, в желудках уже давно подсасывало. Мы ждали приглашения в ресторан: нас должны были кормить по пути следования (при достаточной длительности полета). Жаждали попробовать знаменитые блюда китайской кухни, о которой много слышали и читали. Еще в самолете пытались вспомнить их названия. Трепанги, бамбуковые ростки, жареные в масле рыбы… Но этому не было суждено сбыться в жизнь.

От наших руководителей потребовали расписаться в каких-то бумагах, заполненных иероглифами. Никто из наших по-китайски не понимал, тем более не знал китайской письменности. Китайцы уверяли наших, что это всего-навсего меню предстоящего обеда. Может быть так оно и было. Но с другой стороны стоимость обеда входит в стоимость билета, это принято на авиалиниях всех стран. Поэтому, к чему росписи?

Двери ресторана были раскрыты. Видим накрытые холодными закусками столы. Ясно, что столы накрыты для нас, но попробовать их не пришлось. Короче, пришлось нам в самолете покопаться в портфелях и чемоданах, чтобы найти какие-нибудь крохи хлеба или каких-то съедобных не испортившихся продуктов.

В аэропорту Чанша кроме привычного уже нам концерта пришлось увидеть нечто, что привело кое-кого из нас в настоящий ужас.

По громкоговорящей связи было объявлено, что концерт подготовлен работниками аэропорта и военнослужащими местного гарнизона. По ходу концерта стало ясно, что это — специально подготовленное выступление перед советскими специалистами, следующими во Вьетнам.

Организаторы концерта превзошли своих коллег из других городов. По враждебности, злобе. Многие выступления идут на русском языке. Перед участниками несколько микрофонов. Много девушек, одетых в полувоенную форму, а мужчины все военные. Здесь конкретно назывались фамилии руководителей Компартии Советского Союза и государства. Рекой лилась настоящая пропагандистская грязь. Слушать такой концерт в какой-то момент стало невозможным, и мы, посоветовавшись между собой, решили покинуть зал ожидания, где происходило это действо. Мы вышли из здания. Здесь было тихо.

Произошла небольшая заминка — нет зрителей! — но ненадолго. Руководители быстро нашли выход — они подключили микрофон к служебной громкоговорящей сети! Над нами задрожали мощные колоколы-громкоговорители. Более того, к нам вышло руководство аэропорта, стало настойчиво требовать нашего возвращения в здание. Откуда-то появились солдаты, причем вооруженные карабинами. Всех нас прижали к входу. Тем временем из колоколов неслось: «Разгромим северного соседа!» Да, не особенно приятно чувствовать себя бессильным, беспомощным, оторванным от Родины. Что мы могли сделать — два десятка человек, находящихся в чужой стране?

Сердце клокотало от обиды, ответные чувства рвались наружу. Хотелось ворваться в здание, разломать аппаратуру, колокола. Поневоле пришлось вернуться в здание.