Дневник офицера - страница 5

Душой и опорой был наш генерал. Внешне он всегда был спокоен, улыбался, показывая ровные белые зубы. Медленно прохаживаясь между нами, шутил, подбадривал, успокаивал. Никогда не думал, что этот, казалось, вечно замкнутый, задумчивый человек может так резко перемениться и стать, когда появлялась в этом необходимость, улыбчивым, общительным, совсем другим человеком.

— Что, нервишки сдают? — спрашивал он, обращаясь к одному из молодых ребят. — Крепись, сынок. Веди себя так, как положено вести себя советскому человеку за границей. Выдержка, выдержка и еще раз выдержка — вот единственное наше оружие в данный момент!

Несколько минут спустя он говорил другим:

— Мы находимся не у себя дома. Будут случаи еще хлеще, еще сложнее. И вы будьте к этому готовы. Не дать себя спровоцировать, сохранить спокойствие, трезвый рассудок, значит обезоружить пока наших недругов, победить их.

Такие слова помогли нам и потом.

Последний город, в котором мы приземлились на территории Китая, был Наннинь. Здесь мы заканчивали свой полет по внутренним авиалиниям Китая и должны были пересесть в другой самолет, следующий международным рейсом до столицы ДРВ.

Наннинь, небольшой город на юге Китая, расположен в объятьях зелени, рисовых полей и огородов. Здесь уже тепло, нам, северянам, жарко.

Солнце опустилось к горизонту, его палящие лучи приятно ласкают лицо, припекая одежду, вызывают непривычную теплоту.

Здесь нас тоже ожидали сюрпризы, хотя каждый из нас пребывал в более лучшем настроении, чем ранее. Оставалось всего несколько часов времени до прибытия на место назначения.

В ожидании посадки мы сидим в здании аэропорта, стараясь быть ближе к воздушному потоку фенов, бесшумно и лениво крутящихся под потолком. Торопиться некуда, и вообще, все зависело не от нас.

Ночь опустилась резко, незаметно: темень окутала видневшиеся вдали горы, ветви бамбуковых и банановых деревьев, принеся с собой какое-то чувство таинственности и неопределенности. Подполковник Старостенко Иван Антонович, выходивший «погулять на свежем воздухе», подошел ко мне возбужденный, даже, сказал бы, испуганный; глаза блестят необычно, руки трясутся. Кинув в сторону летного поля, еле выговорил:

— Войска подтягиваются…

— Какие еще войска? — спрашиваю. Смотрю в ту сторону через большие витринные стекла и ничего не вижу. А Иван даже руку боится протянуть в ту сторону.

— Не знаю точно какие войска, но четко видел солдат с автоматами и пулеметами. Не меньше полка.

— Ваня, это за тобой, определенно. Думают, батальон не справится. Это кто-то из ребят шутит.

Но солдат видели и другие. Заговорили, заспорили. Встали, подходим к окнам и внимательно вглядываемся. Пока ничего не видим, но возбуждение нарастает. И я решаюсь выйти и посмотреть.

Да, действительно, недалеко от нас движется строй военных. Вот остановились. Затем послышался разговор. Закурили, некоторые сели прямо на бетонку. Карабины составили в «козлы». А я все смотрю в ту сторону, прикидываю — человек двести.

— Убедился? — спрашивает Иван Антонович. — К чему бы это?

— Понятия не имею, — говорю я, а сам ведь тоже думаю: «К чему это?»

Иван Старостенко — невысокий коренастый мужчина из донских казаков. Он командир дивизиона из того же полка, что и я. По служебному положению он мне подчинен, заместителю командира полка. По возрасту он старше меня на восемь лет, но друг к другу обращаемся на «ты». Человек он сложный, переменчивый в настроении. Характер тяжелый. «Себе на уме», — говорят о нем сослуживцы. Нос крючком, взгляд из-под бровей, в целом красивое лицо. Несмотря на свои тридцать восемь лет, у него уже седые виски. Он тщеславен. Не имел ни высшего, ни специального образования, но повыситься по службе ему очень хотелось. Может быть и во Вьетнам напросился с этой целью — не знаю, не я отбирал людей.

Между тем за окнами вспыхнули костры. Взлетная полоса, силуэт стоявших там самолетов окрасились красно-багряным цветом. Казалось, самолетов стало больше, на них, как при пожаре, плясали тени. Прошло довольно много времени. И вдруг объявили: выходить на посадку. Тронулись одновременно. После выхода наружу получилась некоторая заминка — дальше не хотелось идти. Впереди пошли наши руководители, а за ними смелее тронулись и мы.