Дневник под номером шесть - страница 31
- Джефри, иногда, приходиться сделать то, о чем будешь жалеть
- Ты жалеешь, что расковал меня?
- Нет. Я жалею о том, что не смогу помочь твоей душе – Морган опустил взгляд в пол, поглаживая голову
- И я не первый – на лице Джефри скользнула мерзкая ухмылка, выдавливающая капли чистой доброты
- Заткнись! – Морган швырнул стакан, наполненный водой, в сторону Джефри, но промазал, а пластиковый сосуд ударился об стену, опоив своим содержимым холодный пол – Ты не смеешь говорить о ней!
- Морган – словно не замечая агрессии, продолжил Джефри – Если ты не можешь помочь мне, то почему твой разум ее тут?
Мужчина промолчал в ответ. Нащупав пальцами нужную строчку, Морган опустил взгляд в дневник и продолжил чтение:
«… На улице едко моросил дождь, отбивая знакомые мотивы по асфальту, от которого шел отчетливый запах жженой резины. Листья, ведомые порывом ветра, срывались с деревьев, как глупые романтики прыгаю с крыш, не дождавшись своей любви, разбивались об землю, рассыпаясь на тысячи золотистых осколков.
Я очень быстро добрался до Мэри. На ее могиле никого не оказалось, лишь, букет цветов, который был возложен чьими-то мерзкими лапами. Стрелки моих часов показывали то, что мне осталось ждать тридцать минут до встречи с таинственным аспектом моих дней. Эти цветы на ее могиле. Они, словно насмешка, чья-то извращенная улыбка, красовались на сырой земле, которая лежала на трупе Мэри.
Сорванные цветы. Я смотрел на них, и в каждом движении лепестков видел истошные крики жизни. На моих глазах умирал огромный мир, затухая в красоте красных лепестков, которые, словно кровь, так нежно ласкали мой взгляд. Разложение этих бутонов неизбежно. С каждым новым днем, на лепестках будут проступать черные пятна, будто опухоль на телах утопленников, гниль обволакивает некогда прекрасный мир, принося в него мерзость жестоких лап. Эти капли росы, что так ярко блестели на солнце, были единственным чистым кристаллом на бутонах, но упали вниз, проникая в холодную почву. Закат мира! Смерть уродства! Падение доброты и любви! Ха! Всепоглощающее дыхание мертвых уничтожит великолепный мир, подарив свое идеальное искусство!
Вскоре, к «могиле» Мэри приблизился человек, который вышел из редкого леса. Его тело покрывал белый тяжелый плащ, на голове красовался серый капюшон, проглатывающий очертания его лица. Белые кроссовки, потрепанные и мокрые, оставляли следы на холодной почве, а черные перчатки обтягивали ладони, предавая еще больше загадочности неизвестному для меня человеку. Сердце бешено колотилось в груди с каждым его шагом. Казалось, я рискую не дожить до того момента, когда мы встретимся взглядами, пытаясь утопить душу друг друга в догадках и сомнениях. Дыхание сбивалось, а воздух был таким тяжелым, что, словно свинцом, заполнял мои легкие, делая их тяжелыми, принося боль, которую невозможно было заглушить. Ненавижу такие моменты!
Он подошел ко мне вплотную и замер. Моя потная ладонь сжимала рукоять ножа, который лежал в кармане куртки. Тишина витала в воздухе, лишь падение мертвых листьев с уставших деревьев нарушали ее. Я видел его глаза, впитывающие в себя всю темноту этого вечера. Яркие искры злобы пробегали по зрачкам, оставаясь в них чистыми каплями ненависти. Чарльз медленно протянул мне руку, которую мне пришлось пожать. О, этот момент. В моей душе, словно поезд, проехала волна удовольствия, издавая истошный скрип колес. Что-то было не так. Не так, как с обычными глупыми людишками! Было ощущение, что я чувствую его душу, впитывая в себя все грязные секреты и воспоминания. Борьба двух разумов, пары мерзких миров! Словно огонь и вода в своем мистическом танце решают судьбу жизни! Будто ток, мое тело пробирал холод, играя на ребрах замысловатую мелодию хаоса. Это чувство потрясающе! Мое сознание готово было лопнуть под тяжестью моментов. Мысли раздували разум, словно воздушный шар накачивают гелием, и вот-вот он улетит высоко в небо, пробив мой череп, подарив взгляду Чарльза великолепный кровавый фонтан!
Несколько секунд мы стояли молча, как можно сильнее сдавливая ладони. Затем, Чарльз, резким движением руки, сбросил с себя серый капюшон, который съедал его лицо, показав мне истинную маску зла…».