Дневник под номером шесть - страница 32

- Ты часто видел Синди, Морган? – Джефри выдавил из себя вопрос, который рассек рассказ, который читал мужчина – Сколько раз ты приходил к ней?

- Раз в неделю – ответил Морган, медленно поднимая глаза на паренька, курившего сигарету, пепел от которой разлетался по палате, словно ведомый ветром, сочень едким запахом табака

- Сколько это длилось?

- Сейчас уже и не вспомню – Морган не успел договорить фразу, как был перебит язвительной насмешкой молодого человека

- Ха – Джефри закрыл глаза, растянув на своих устах широкую улыбку, скованную по обе стороны треснувшими губами

- Что смешного?

- Память – странная вещь. Не так ли, Морган?

- Не понимаю о чем ты. Объяснишь?

- Вы изначально лжете себе. Все эти слова о том, что будете помнить вечно – бред! Память тает с годами, стирается, оставляет лишь тонкий налет силуэтов и событий, обстоятельства которых давно погребено под кучей ненужных дел, имен, мобильных номеров! Фокус вашей гнилой жизни! Ложь с самого начала живет глубоко внутри! Помнить?! Это смешно, Морган. Люди знают, как беспощадны годы, но продолжают врать себе! Зачем?

- А как же память об ушедших?

- Ха. Боль. Именно она, словно катетер, вставленный в вену, поддерживает жизнь в предсмертном теле памяти! Как кислородная маска, боль дарит чистые слезы, часы великолепных мучений, образ ушедших и их надгробных камней! Морган, разве ты не понял, что все прекрасное, подобно фениксу возрождается из черного пепла?!

- Но память остается жить? Плевать, чем она питается. Память жива. Так?

- Да, но один вопрос, Морган. Заслуживает ли она жизни? Если каждый день ваше тело пронзают тысячи мерзких иголок боли. Людям не дано найти красоту в мучениях – Джефри сделал глоток воды – А я? Я наслаждаюсь черной болью! Она, словно ваши убогие жизни, помогает мне существовать дальше. Если нет ее, то я – всего лишь нарисованный небрежным штрихом, шарж, карикатура солнечных детских дней!

- Ты так сильно любишь боль?

- Это взаимно, Морган – ответил Джефри, закуривая очередную сигарету, которая издавала противный запах табака – Продолжайте – парень указал пальцем на дневник – Ведь, для этого ты все еще тут?

Мужчина промолчал, лишь, дрожащими пальцами, нашел те буквы, на которых он был перебит, и тихим голосом продолжил чтение:

«… Глубокие глаза сверлили мне душу, улыбка все больше растягивалась на лице, а холодный ветер бил по лицу, лаская небритые скулы. Сколько же ненависти было в этих очертаниях. Психов тяжело распознать?! Берд! Я видел, что его руки, душа были буквально пропитаны кровью и насилием! Чарльз! Сколько зла внутри твоей головы?!

Мы стояли молча до тех пор, пока он не произнес несколько фраз. Я даже не доверял ему! Зачем верить ненужным людям?! Но какой-то непонятный страх витал в моей душе. Чарльз считал меня богом! Ха! Наивный ублюдок! Он так долго твердил о том, что восхищается моей работой, что видел, как я закапывал Мэри в, промокшую от неба, землю! Интерес наполнял мой разум, играя с ним в какие-то замысловатые игры. Чарльз не затыкал свою глотку до самого бара, где я впервые встретил Мэри.

Мы выпивали, общались, но я уже давно погрузился в свои мысли, которые приносили так много удовольствия в мою душу. Наконец-то я нашел единомышленника! Нет! К черту! Не так! Мои мысли сильнее, чем эти жалкие позывы ярости, что я видел в Чарльзе! Он создавал во мне идола. Но зачем мне это?! Я чувствовал себя выдуманным объектом его фобий! Это очень сильно бесило меня! Я так хотел всадить ему нож в горло, чтобы он захлебывался в потоке крови, хрипел, а через его глаза уходила жалкая жизнь! Нет! Мне было так интересно, чем он живет?! Как?! О, Чарльз! Ты будешь украшением моего разума!

Я сильно удивился, когда Чарльз пригласил меня к себе, чтобы показать какие-то пленки. Я согласился. Мы поймали такси, и машина, чертя черными колесами по мокрому, подыхающему асфальту, отправился вдаль. В моей душе уже не было страха, ведь, этот безумный глупец никогда не сможет убить бога! Его судьба теперь принадлежала лишь мне! Ха! Чарльз.

Подойдя к ветхому дому Чарльза, я уловил на себе какой-то прожигающий взгляд чистых глаз. Обернувшись в сторону соседней постройки, я смог разглядеть лицо маленькой девочки, которая устраивала чаепитие в компании своих мягких игрушек. Белое платье покрывало ее тело, а на нежных ладонях виднелись глубокие порезы, будто чей-то развращенный ум проводил лезвием ножа по мягкой коже, принося боль в ее уютный маленький мир. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, а на ее устах красовались капли засохшей крови, которая проступала через треснувшие губы. Русые волосы раздувал ветер, играя с ними, заставляя кончиками ласкать оголенные плечи. Мир замер. Мой взгляд проходил чрез какой-то своеобразный мост. Мимо мелькали машины, но я даже не замечал их. Красота момента, сравнимая лишь с падением величественных империй, овладевала моим разумом, создавая новые мишени для моих фобий. Я почувствовал, как кто-то берет меня за рукав, словно вытаскивая из моих иллюзорных снов. Чарльз!