Дочь творца стекла - страница 4

Эро схватил инструмент и направил к небесам. Он повернулся к замку короля Алессандро, и Риса смотрела с восторгом, как он глубоко вдохнул. Выпятив грудь и расставив ноги, Эро подул в рог Диветри.

Хоть она слышала этот бархатный звук каждый вечер своей жизни, его красота и сила всегда потрясали ее. Нота становилась выше, будто направляла невидимую нить, мерцающую, связывающую обитателей Каза Диветри. Нить обвила их всех, полетела к замку, над городом и зданиями. Риса почти ощущала эту нить. Она впервые задумалась, ощущали ли это другие. Другие не были так очарованы. Почему она так сильно ощущала это?

Бархатный звук утих, хотя все не двигались еще миг. Древний ритуал верности был завершен. Еще до ночи Каза Диветри простоит.

Они слушали рожки от Катарре и Буночио, книгоделов и художников, а потом от Пиратимаре и Диоро, кораблестроителей и мастеров оружия. Семь каз, объединенных ночным ритуалом со священными реликвиями и символами короля — Оливковой короной и Скипетром с шипами.

Все услышали о верности каз, и со стороны замка донеслась последняя нота. Она задержалась и растаяла в закате.

Миг прошел, все расслабились. Ремесленники стали выходить. Последним, конечно, ушел дядя Фредо, который задержался с молитвами богу Муро и его сестре, богине Лене. Но две луны на ночном небе, казалось, заметили его слова.

Когда семья осталась одна, Джулия провела ладонью по волосам сына.

— Младшие так быстро выросли, — вздохнула она. Риса не была с ней согласна. Она хотела вырасти быстрее.

— Я не вырос, — возразил Петро. — Мне всего одиннадцать. Вот в следующем году!

Эро рассмеялся.

— Ты достаточно взрослый, мальчик мой. Достаточно. Тебе понравился последний вечер? Да?

— Папа, — Петро вдруг зазвучал испуганно. Он был еще юным, как думала Риса. Может, он только сейчас понял, что его завтра заберут из казы жить с Кающимися или с Детьми, в зависимости от того, чье благословление он получит. — Что будет, если ты заболеешь послезавтра? Кто протрубит в наш рожок на закате?

Риса напала на него сзади и защекотала. Петро запищал. Серьезность ритуала прошла, и она снова была игривой.

— Никто! — зарычала она. — Никто не протрубит в рог, не поднимет знамя, и демоны поглотят казу, и она уже не будет нашей!

Они с братом рассмеялись, отец покачал головой. Его кудри сияли в свете жаровни, огонь озарял знамя семьи каждую ночь.

— Это не произойдет, Петро. Ты хорошо знаешь, что Ромельдо прибудет из инсулы и займет мое место, пока мне не станет лучше. Он старший, наследник казы. Помнишь, у меня была болезнь, когда ты был младше? Он прибыл.

— А если Ромельдо заболеет?

— Боишься, что мы развалимся, когда ты завтра уедешь?

Петро замешкался.

— Нет. Ну, наверное.

— Когда подрастешь, — сказал Эро, опустился перед сыном и поймал его нос пальцами, — ты сможешь исполнять ритуал и оберегать нашу казу.

— Я старше Петро! — возмутилась не впервые Риса. — Я могу исполнять ритуал!

Не глядя на жену, Эро ответил то, что Риса и так знала:

— Защита казы — не долг женщин.

— Ну-ну, Эро, — нежный голос Джулии контрастировал с его упрямым тоном. Это был их давний спор. — Ты знаешь, как моя родственница Дана поднимает флаги как казарра Буночио. Казарра Буночио всегда так делала. С основания дома. В прошлом Кассамаги…

Эро поднял руку.

— В Каза Диветри ритуал верности — долг казарро. Так всегда было и будет, — он встал и подмигнул дочери. — Женщины хороши в другом, да? Очаровывать мужские сердца, например. Ты научишься.

Он широко улыбнулся жене, та покачала головой и улыбнулась в ответ.

— Ох, ты старомодный бык, — парировала она. Все еще говоря, они пошли к двери дома.

Риса смотрела на них, упрямство плясало в сердце.

— Я могу больше, чем очаровывать мужские сердца, — заявила она то, что не могла сказать при отце. — И я докажу это послезавтра.

— Ты и лягушку не очаруешь своим утиным носом! — закричал Петро. Она не успела его поймать, он убежал за их родителями, хохоча.

Нам неприятно сообщать, господин, что мы не смогли повторить чары варварского города Кассафорте.

Женатая пара, потягивающая вино из кубков, останется верной до конца дней, а те, кто читает из одной из волшебных книг — хотя зачем такое хотеть, не ясно — сохраняют знания навсегда.