Дом вампира и другие сочинения - страница 21

Прикосновение, казалось, взволновало Кларка; его дыхание участилось, и он отошел к окну, словно желая скрыть проявление чувств.

Джек принес с собой дыхание весны. Юность — это Прекрасный Принц. Пожатие его руки заставляет кровь быстрее бежать в старых венах, а люди среднего возраста в его присутствии распускают свои лепестки, подобно цветку на солнце.

— Я пришел забрать у вас Эрнеста, — сказал Джек. — Он выглядит немного бледнее обычного, и денек вне дома разгонит ему кровь.

— Не сомневаюсь, что ты сумеешь позаботиться о нем, — ответил Реджинальд.

— Куда пойдем? — рассеянно спросил Эрнест. Но ответа он не расслышал, поскольку скептицизм Реджинальда произвел на него гораздо большее впечатление, чем он решался признаться самому себе.

Юноши с наслаждением подставили свои души морскому бризу, а глаза — солнечному свету.

Мощная волна стремящихся к удовольствиям человеческих особей вынесла их к «Лайон Пэлас». Оттуда, сидя за столиком и утоляя жажду коктейлями, они наблюдали за лихорадочной пульсацией жизни в венах Кони Айленд, куда ее принесло с Брайтон Бич.

Эрнест задумчиво пускал кольца дыма.

— Ты заметил, какое неестественное выражение лица у среднего посетителя курорта на этом острове? — сказал он Джеку, который, следуя порывам молодой и более пылкой натуры, изучал женщин в волнах толпы.

— Это, — продолжал Эрнест, говоря скорее сам с собой, — типичный американец, который стремится «хорошо проводить время». И он намерен получить свое. Подобно охотнику, он идет на запах счастья, однако я ручаюсь, что оно ускользнет от него. Возможно, его безумная гонка — это всего лишь воплощение суетного стремления человека к удовольствиям; вечный призыв, на который никогда не будет ответа.

Однако Джек его не слушал. Бывают моменты в жизни каждого мужчины, когда женская юбка привлекательнее всей философии мира.

Эрнест был несколько обижен, и всем своим видом выражал молчаливый протест. Хотя и уступил, когда Джек пригласил к их столику двух созданий, некогда бывших женщинами.

— Зачем?

— Они забавные.

— Я так не думаю.

Каждая из них видала лучшие времена — само собой. Затем разорение, работа в магазине или на фабрике и окончательное падение.

Одна — маленькое, хрупкое, нервозное создание — инстинктивно выбрала место рядом с Эрнестом и все склонялась к его уху, порываясь рассказать историю своей жизни; она готова была поведать ее любому, кто согласился бы угостить ее выпивкой. Что-то в ее поведении заинтересовало Эрнеста.

— А затем удача улыбнулась мне. Менеджер одного водевиля был моим приятелем и решил взять меня с испытательным сроком. Он считал, что у меня есть голос. Они называли меня Бетси, Гиацинтовая девушка. Сначала, казалось, публике нравилось, как я пою. Но, вероятно, так было потому, что я была новенькой. Через месяц или два они меня уволили.

— Почему?

— Я думаю, они вытянули из меня все, что могли, вот и все.

— Ужасно!

— У меня никогда не было особого голоса — курение, и вино; — я люблю вино.

Она залпом осушила стакан.

— И тебе нравится твое нынешнее занятие?

— Почему нет? Разве я не молода? И не хороша собой?

Она сказала это не как заученную фразу; это было ее собственное простодушное кокетство.

Позднее, по пути на паром, Эрнест с упреком спросил: «Джек, ты действительно получил удовольствие от общения со своей собеседницей?»

— А ты нет?

— Ты серьезно?

— Ну, да, она была … вполне мила.

Эрнест нахмурился.

— Эрнест, нам двадцать лет. И потом, это, ну, как урок социологии. Сьюзи…

— Ее так зовут?

— Да.

— Значит, у нее есть имя?

— Конечно.

— У нее не должно быть имени. Должен быть номер.

— Возможно, они не столпы общества, но все же они люди.

— Да, — ответил Эрнест, — и это самое ужасное.

Ярко светила луна.

Корабль уверенно рассекал серебро моря. Запах молодой плоти. Взрывы смеха. Нескончаемые звуки пианолы. Шарканье ног танцоров. Голоса хриплые от выпивки; другие голоса — в которых нежность любви. Пронзительные нотки вульгарности. Суетящиеся официанты. Девушки-продавщицы. Буржуазные супружеские пары. Усталые семьи из четырех и более человек. Спящие дети. Продавец сладостей. Детский плач.