Дом вампира и другие сочинения - страница 45

— С какой стати ты должен подвергать себя Бог знает какой опасности ради друга, который готов предать тебя?

— Ты забываешь, что дружба — священный дар. Если за нее требовать плату — в любой форме, — то это уже не дружба и не дар. К тому же ты сама убеждала меня, что больше мне нечего бояться Реджинальда; он уже не сможет ничего у меня отнять.

Его слова немного успокоили Этель; к ней вернулось самообладание.

Дверь за Эрнестом закрылась.

Быстрым шагом он прошел несколько кварталов, потом пошел медленнее. Слова Этель несколько поколебали его уверенность, и, вернувшись в квартиру Кларка, он не стал сразу копаться в его бумагах. И хорошо; едва он закурил, как услышал скрежет ключа в замке — Реджинальд вернулся необычно рано.

Эрнест быстро выключил верхний свет в своей комнате, оставив лишь лампу, и забаррикадировал дверь, как прошлой ночью. Затем лег в постель, однако заснуть не мог.

Наступила мертвая тишина. Даже лифт не гудел. Эрнест весь обратился в слух. Он слышал, как Реджинальд расхаживает по кабинету. Ни малейшее движение не ускользало от его внимания. Проходили часы. Пробило двенадцать, а Кларк все ходил и ходил.

Час ночи.

Звуки шагов не прекращались. В их размеренности было что-то гипнотическое. Наконец, усталость взяла свое, и Эрнест заснул.

Едва сомкнув глаза, он вновь оказался во власти ужасного ночного кошмара — или уже не кошмара. Эрнест почувствовал, как тонкие пальцы осторожно проникают по нервным каналам в сокровенные глубины его сознания…

Подсознательное ощущение опасности заставило его проснуться, и он почувствовал, как осторожные пальцы отпустили его.

Эрнест готов был поклясться, что слышит быстрые шаги в своей комнате. Его прошиб холодный пот. Он быстро включил свет.

Комната была пуста — никого постороннего, ни малейших следов чьего-либо присутствия. Баррикада у двери не потревожена. Однако страх овладел его душой.

Ничто не могло поколебать его убежденности в том, что Реджинальд Кларк был рядом с ним лишь несколько секунд назад, собирая свою ужасную жатву.

В большом зеркале над камином отразилось лицо Эрнеста — бледное, искаженное волнением. Лицо безумца.

На следующее утро с почтой ему пришла записка от Этель — несколько строк поддержки и любви.

Да, она права, ему нельзя больше оставаться под одной крышей с Реджинальдом. Он должен лишь завладеть рукописью и, если удастся, уличить его при попытке воспользоваться своей мистической и преступной властью. Тогда Эрнест сможет диктовать свои условия и потребовать, чтобы он оставил в покое Джека в обмен на молчание.

Однако в этот день Реджинальд заперся в кабинете, видимо, поглощенный работой. Лишь стук пишущей машинки выдавал его присутствие в квартире. Так что у Эрнеста не было возможности поговорить с ним или вернуть себе рукопись «Леонсии».

Эрнест просматривал бумаги и паковал вещи, чтобы можно было съехать в любой момент. Поглощенный этим занятием, он потерял счет времени.

Когда стемнело, он не стал полностью раздеваться и прилег на кровать. Было десять часов. В двенадцать он обещал позвонить Этель. Сегодня Эрнест вообще не собирался спать. Он надеялся выяснить, действительно ли Реджинальд каким-то загадочным образом пробирался по ночам в его комнату.

Прошел час, и бдительность Эрнеста несколько ослабла. Его веки уже слипались, когда у двери послышалось какое-то движение, и китайская ваза упала на пол, с грохотом разлетевшись на кусочки.

Эрнест вскочил, его лицо исказил ужас. Он был белее простыни, на которой лежал, однако в душе чувствовал непоколебимую решимость.

Он включил свет. В комнате было пусто. И, определенно, там не было ни одного уголка, где кто-то мог бы спрятаться. Из-за двери не раздавалось ни звука.

Вдруг что-то мягкое коснулось его ноги. Он едва сдержался, чтобы не завопить. Затем все понял и рассмеялся. Влажный нос ткнулся ему в ногу, пушистый хвост обвил ее. Причиной переполоха была кошечка мальтийской породы, его любимица; видимо, он не заметил, как она зашла в комнату и осталась там. Теперь киска успокоилась и легла в ногах постели.

Присутствие живого существа несколько успокоило Эрнеста, однако силы его были на исходе.