Дом вампира и другие сочинения - страница 8

Личное знакомство Вирека с Фрейдом состоялось зимой 1922/23 г. в Вене. Взятое им «первое интервью Фрейда о психоанализе», опубликованное в августе 1923 г., стало событием для Америки. Ученый одобрил присланный текст — пересказ основных положений его учения, обильно сдобренный комплиментами, — и книгу о Штейнахе как удачный опыт популяризации. Джордж Сильвестр стал апостолом «Колумба бессознательного», возгласив с жаром неофита: «Каждый, кто судит о жизни и литературе, должен быть психоаналитиком». Он применял учение и метод Фрейда к анализу таких разных явлений, как трагедия Суинберна «Аталанта в Калидоне», мотивами поступков действующих лиц которой объявил различные формы сексуального влечения вплоть до инцеста, и уголовное «дело Леопольда и Лёба»: юноши из богатых еврейских семей похитили и убили 14-летнего сына миллионера, поскольку считали себя суперменами, но их быстро арестовали, уличили в содеянном и приговорили к пожизненному заключению. Вирек объяснил действия Лёба, инициатора преступления, «садистским» импульсом, а Леопольда — «мазохистским», направленным на саморазрушение: «Если бы Лёб или Леопольд смогли очиститься от накопившейся внутри скверны, признавшись понимающему врачу души или тела, то, по всей вероятности, можно было остановить или преобразовать извращенные, смертоносные инстинкты, которые с непреодолимой силой толкнули их к трагедии и преступлению. Психоанализ очистил бы юных богачей умственно и эмоционально, прежде чем яды внутри них — яды, которые потенциально есть в каждом из нас, — разрушили окончательно их психическую и нравственную жизнь».

Фрейд одобрил такую трактовку и собирался доверить Виреку написание общедоступного изложения психоанализа для американцев, но замысел не был реализован. Летом 1926 г. Джордж Сильвестр записал новую беседу с ним, которую включил в сборник интервью «Блики великих» (Glimpses of the Great; 1930). Однако после начала сотрудничества Вирека с нацистской пропагандой, ученый разорвал с ним «дипломатические отношения».

Если Фрейд и Штейнах казались небожителями, то Хиршфельд, которому некогда покровительствовал папа Фирек, — стал старшим другом Джорджа Сильвестра, упомянувшего его как «известного невролога» в автокомментариях к «Свече и пламени» в связи с учением о «промежуточном поле». После личного знакомства зимой 1922/23 г. общение стало регулярным, «материализовавшись» в нескольких статьях и интервью. Зимой 1930/31 г. Вирек освещал в прессе лекционное турне «Эйнштейна секса» по США, которое организовал их общий друг сексолог Гарри Бенджамин. Джордж Сильвестр пытался помочь Хиршфельду, когда пришедшие к власти нацисты разгромили Институт сексуальных наук. «Я ужасно пострадал, наш прекрасный институт официально закрыт, большая часть книг и коллекций уничтожена, — писал ему ученый из Парижа 9 июня 1933 г. — После нашей встречи в Нью-Йорке я больше не возвращался в Германию, чувствуя неладное. После сожжения моих книг на костре я предпочел отправиться во Францию». «Ваши книги сожжены вместе с прочими», — добавил он.

Многие годы Вирек мечтал написать роман, который обессмертил бы его имя или, по крайней мере, поставил бы в один ряд с «настоящими писателями». Героем был выбран Вечный Жид — но не Агасфер предания или классической литературы, бесприютный старец, молящий о смерти как об избавлении, а вечно юный, полный сил человек, не знающий не только смерти, но старости и немощей. Несколько издателей отвергли рукопись как недостаточно «коммерческую» и посоветовали найти соавтора из бойких беллетристов. Таковым оказался Пол Элдридж, вместе с которым Вирек написал четыре романа, включая трилогию «Мои первые 2000 лет. Автобиография Вечного Жида» (Му First Two Thousand Years: The Autobiography of the Wandering Jew; 1928), «Саломея, Вечная Жидовка: Мои первые 2000 лет любви» (Salome, the Wandering Jewess: My First 2,000 Years of Love; 1930) и «Непобедимый Адам» (The Invincible Adam; 1932).

Первый роман начинается с того, что в монастырь на Афоне приезжает Исаак Лакедем, человек неопределенного возраста и национальности, в сопровождении «восточного» слуги по имени Котикокура. Настоятель пригласил его, чтобы познакомить с двумя психоаналитиками, которые погрузили гостя в гипнотический сон. Под гипнозом он рассказал, что был офицером стражи Понтия Пилата, носившим среди римлян имя Картафилус, тем самым, который не дал Иисусу отдохнуть по пути на Голгофу и услышал: «Ты будешь вечно скитаться, пока я не вернусь». Картафилус «законсервировался» в своем возрасте и теле, поэтому был вынужден периодически менять место жительства, чтобы не вызывать подозрений вечной молодостью. Он переводил стихи Нерона, ассистировал магу Аполлонию, курил трубку с Аттилой, излечил Карла Великого от боли в ноге, участвовал в крестовых походах, финансировал экспедицию Колумба, уличил Дон Жуана в нарциссизме и еще одного «Вечного Жида» в самозванстве. Он беседовал о поэзии с Ду Фу, о религии с Мухаммедом и Лютером, о философии с Фрэнсисом Бэконом и Спинозой. Папа Александр VI Борджиа уверял его, что Иисус — легенда, равно как и крестоносец «граф Картафил», о котором говорится в старинных хрониках. Петр Великий в Голландии крестил его и нарек князем Даниилом Петровичем (именно Картафилус посетовал создать новую столицу на Балтике и упразднить патриаршество), а его спутника Котикокуру — князем Самсоном Романовичем. Поведав свою историю, Исаак незаметно исчез.