Дом вампира и другие сочинения - страница 9

При всей любвеобильности Картафилусу требовалась «подруга вечная» из того же «теста», умная, понимающая, влекущая и… недоступная. Ей стала Саломея, внучка царя Ирода, проклятая вечной молодостью и вечным бесплодием, хотя и свободная от «тирании Луны». На протяжении веков главные герои периодически встречаются, но Саломею судьба сводит, в основном, с женщинами: царицей Пальмиры Зенобией, «папессой Иоанной» (которую она возвела на престол), Жанной д'Арк, «королевой-девственницей» Елизаветой Английской (которая оказалась «ни мужчиной, ни женщиной») и Екатериной Великой (которую она убеждала ради блага страны лишить Потемкина власти). Она даже правила африканским племенем, установив в нем матриархат. «Я всегда был защитником прав женщин», — напомнил Вирек.

Котикокура — полуобезьяна-получеловек или «пропущенное звено» между ними — тоже оказался бессмертным и за века общения с Картафилусом настолько цивилизовался, что мог выступать в качестве барона-рыцаря или аристократа лорда Котесбюри. Периодически расставаясь с хозяином, он скитался в джунглях, встречался с Микеланджело (который лепил с него Давида), Руссо (которого он вернул к природе) и маркизом де Садом, штурмовал Бастилию и был исключен из большевистской партии в Советском Союзе. Авторы назвали его «вечным юношей двадцати лет, всегда страстным, всегда мятежным, всегда колеблющимся между поклонением герою и женщине, хвастуном и ребенком», который «должен быть одновременно богом и обезьяной».

О романах положительно отозвались Томас Манн, Гертруда Эзертон, Герман Зудерман, а также синклит психоаналитиков и сексологов — Хиршфельд, Штейнах, Брилл, Штекель, Эллис. Только Фрейд отказался высказаться публично, заявив, что не берется судить о литературном произведении, а «симпатия к автору может исказить оценку». В коммерческом отношении трилогия оказалась самым долговечным детищем Вирека. На ней же основывалась известность Элдриджа, который открывал ей списки своих сочинений, но «забывал» упомянуть соавтора, когда тот сидел в тюрьме. Элдридж умер в 1982 г. в возрасте 94 лет, когда его собственные книги уже давно были забыты.

Работа над трилогией подвигла Вирека к масштабному самоанализу, результатом которого стало собрание стихотворений с автокомментариями «Плоть и кровь моя. Лирическая автобиография с нескромными примечаниями» (Му Flesh and Blood. A Lyric Autobiography with Indiscreet Annotations; 1931).

Литераторы восприняли книгу как подведение итогов и памятник ушедшей эпохи. Медикам и психологам она понравилась больше. Бенджамин писал автору: «Сочетание выдающихся дарований поэта и писателя со знанием биологии, эндокринологии и психоанализа делают твою книгу для меня, несомненно, самой увлекательной автобиографией из всех когда-либо написанных… Сексолог найдет анализ будящим мысль, даже если не согласится с некоторыми выводами. Книга вызовет разные эмоции. Главная — зависть к богатству твоей эмоциональной жизни. Ты один из немногих счастливцев, кто сделался господином собственной сексуальности, а не ее рабом».

В автокомментариях к «Плоти и крови моей» Вирек много рассуждал о сексуальности, вспоминая не только пикантные эпизоды собственной юности, но и утверждая, что «каждому человеческому существу анатомией и психической наследственностью предопределено быть бисексуальным», а потому «только природная бисексуальность человека позволяет одному полу понять другой». Повторяя вслед за Суинберном, что «все великие поэты бисексуальны», свою душу Джордж Сильвестр считал «мужской, несмотря на женские компоненты и странные колебания между двумя полюсами полового влечения».

При этом пропагандист свободной любви и охотник порассуждать о «третьем поле» с 1915 г. был счастливым и верным мужем Маргарет Хайн, моложе его на 12 лет, и отцом двух сыновей — Питера Роберта Эдвина и Джорджа Сильвестра-младшего, родившихся в 1916 и 1918 гг. «Не рисуйте Вирека Дон-Жуаном, — предостерегал его биографа общий знакомый. — Это верный муж, который любит свою семью и гордится успехами сыновей в школе». Сказанное было велено держать в тайне от героя, которому нравится «автопортрет со множеством тщательно культивируемых грехов».