Дорога длиною в жизнь - страница 6

За дверью ждет окончания обхода сестра Анастасии Ивановны. На улице и в палате знойно. И сестра, раскрасневшаяся, распаренная, старается успокоить свое непослушное дыхание, унять биение сердца, чтобы войти после обхода с улыбкой — как ни в чем не бывало.

Она раскладывает скромную передачу. И они долго потихоньку разговаривают, делятся новостями. Собственно, какие там новости? Дочь Анастасии Ивановны тридцать три года лежит в психиатрической больнице. Успела с отличием окончить институт, аспирантуру, защитить диссертацию и — навсегда потеряла рассудок. Когда муж Анастасии Ивановны был жив, брали ее иногда домой. Но муж вскоре умер. И навек одиночество, неизбывное горе. Сестра, хоть и живет отдельно, помогает, единственное ее счастье.

Вечером Анастасия Ивановна уже подсаживается ко мне на стул. Ею заинтересовались? Ну что же, она готова рассказывать о своей длинной жизни.

— Муж у меня был хороший. Прожили вместе пятьдесят пять лет. Видно, сердце не выдержало несчастья с единственной дочерью.

Она долго молчит. Думает. Вспоминает.

— Я зажилась до девяноста пяти ради доченьки. Навещаю ее, она меня узнает. Целует, гладит, обнимает. Это мои праздники. Когда-то праздников было много, теперь остались только эти.

— А домой просится?

— Нет, никогда. И что отец умер, тоже не знает.

Наступают поздние сумерки, но свет зажигать не хочется. Все ходячие разбрелись кто куда. Верно, у телевизора в холле. И мы вдвоем. Боюсь вспугнуть ее мысли и потому молчу. Впрочем, память у нее отличная. Волосы седые, гладко зачесанные назад. Морщин не так уж много. Но главное в ней — глаза, темные и печальные. И этот устремленный в себя взгляд…

Я лежачая и прошу ее зажечь, наконец, свет. Она поднимается со стула, берет палку и, сгорбленная, идет, потом возвращается.

Привезли ее сюда тяжелобольную. Я видела, как неистово сражались за нее врачи, и думала: «Что заставляет их бороться за продление жизни даже таких стариков? Долг? Призвание? Присяга? Это можно назвать как угодно. Но оно есть и да будет!»

А потом пришла победа. Старушка поднялась. Схватила свою палку и пошла. Вот так, сразу, как встала, пошла. Вся палата, врачи, сестры, няни радовались.

Я, наверное, утомила ее. Говорю:

— Вы устали, ложитесь.

Она снова поднимается, идет к своей кровати. Я смотрю на ее сгорбленную спину и думаю: «Ведь только она выдает возраст».

Больные возвращаются в палату. Укладываемся. Тушим свет. За окном звезды. Наверное, каждая из нас, наугад выбрав одну, считает ее своей надеждой.

На что надеяться старушке? Каждый день жизни для нее подарок. Нет, это подарок доченьке. Что будет с ней, когда мать перестанет навещать ее? Тетю она не узнает и не радуется, когда та приходит.

Старушке не спится.

Вот она после петербургских Бестужевских курсов в первый раз вошла в класс сельской школы. Ребятишки с нескрываемым любопытством разглядывали ее, молодую, в белой блузке и черной юбке. В темноте палаты она улыбается своим воспоминаниям: «Я научу вас, дети, любить книги и познавать жизнь». А сама? Книги любила всегда. Жизнь не познала — так и не смогла понять, почему в ней есть незаслуженные страдания. В бога не верила никогда, но объяснить смысл страданий — а они теперь стали смыслом ее жизни — не умела.

Вот она ждет мужа из очередного рейса. Знает, что он должен тайно перевезти революционера-подпольщика. Окно комнаты освещено коптилкой — пусть издали видит, как она его ждет. Но он не идет. Его арестовали. Суда не дождались — пришла революция. И они опять вместе.

А как он волновался, когда она рожала свою доченьку! Принес цветы и написал такую смешную записку: «Счастлив, родная, поздравляю. Только наша династия машинистов все равно не кончится».

Она так зажилась, что пережила своих учеников.

С этой мыслью под утро она засыпает…

Назавтра ей очень хочется, чтобы я попросила ее продолжить воспоминания. И я, не заставляя долго ждать, зову ее к себе.

— Знаете, а ведь наша династия железнодорожников действительно не кончилась, хотя родила я только дочь. Она окончила транспортный институт и, проработав потом два года в депо, получила права управления. Она и после защиты осталась на транспорте. Ну а уж теперь, тем более со смертью мужа, кончилось все…