Дорога к пропасти - страница 12

Но прошло уже сорок, а шторы на окнах все еще были раздвинуты. С каждой минутой Гога нервничал все больше. Липкий страх щупальцами впился в сердце. Гоге казалось, что оно бьется не в груди, а где-то у самого горла. Он на секунду отвел взгляд от окна, посмотрел на часы. Прошло еще пять минут, пять тягостных, длинных минут. Может быть, Кобру и Красавчика уже схватили? И сейчас возьмут его? Боязливо оглянулся. Вон стоит человек. Подозрительный субъект. Очень уж пристально смотрит на машину… Нет, ему показалось. Из-за машины вышла девушка, и «подозрительный субъект» радостно бросился ей навстречу. Они прошли мимо, не обращая на Гогу никакого внимания.

А те двое, на углу? Один наклонился, чтобы прикурить, что-то сказал второму. Может быть, о нем, о Гоге? Если сейчас направятся к машине…

Они направились в другую сторону, свернули за угол, скрылись из вида.

Но нервы уже сдали окончательно. Удрать! Немедленно удрать! О том, что может подвести своих, даже не подумал. А если бы подумал? Все равно решил бы — черт с ними! Пускай выпутываются, как знают. Лишь бы самому унести ноги.

Машина уже тронулась, когда, бросив взгляд на окно, Гога увидел, что оно зашторено. Страх отпустил его мгновенно. Оторвал одну руку от руля, достал сигареты. Остановил машину у подъезда в ту самую минуту, когда Кобра и Красавчик ступили на тротуар. В руках у них было по чемодану.

— Поехали! — приказал Кобра.

«Москвич» проскочил переулок, сбавил ход на повороте, слился с общим потоком машин, мчавшихся по Садовому кольцу. Все трое молчали.

Когда приехали к Кобре, Гога спросил:

— Соблазнился-таки барахлишком, дорогой?

— А что брать? — огрызнулся Кобра. — Этот старый болван держит деньги в сберкассе… — Из горла у него вырвался звук, похожий на шипение змеи.

«Вот почему его прозвали Коброй!» — Красавчик взял папиросу. Руки его дрожали.

— Младенец! — покровительственно сказал Гога, уже забывший собственный страх. — В нашем «товариществе на паях» требуются крепкие нервы. Бери пример с босса! — Он кивнул на Кобру. — Или с меня, если хочешь.

Красавчик жадно курил, часто и глубоко затягиваясь. Никотин возымел обычное действие. Руки перестали дрожать, и он почти спокойно решил: «Ничего, привыкну. Еще несколько таких дел, и денег будет достаточно». Нагнулся, открыл чемодан. У Гоги заблестели глаза:

— Соболья шуба? — Он даже причмокнул языком от удовольствия. — Сила! Удивляюсь только, зачем старухе соболя? Или Сергейчуку деньги девать некуда?

Красавчик продолжал молча доставать из чемоданов вещи.

— Богатый улов! Драгоценностей на пару тысяч, не меньше, — лениво проговорил Кобра, развалившись на диване. — Добро бы какой-нибудь бабе покупал, а то жене. Дурак!.. Ну, хватит. Собирайтесь!

— Куда? — спросил Гога.

— На кудыкину гору! — Но, взглянув на сверкающие драгоценности, Кобра смягчился. — Есть у меня дружок, он в этих камешках толк знает. Никто дороже его не даст. Для начала спустим браслет и кулон. Потом закатимся куда-нибудь. Обмоем удачу.

— Правильно, дорогой. А то у нас совсем великий пост. Пора разговеться.

Оперативная группа закончила осмотр квартиры Сергейчука. Вещи, выброшенные преступниками из шкафов, в беспорядке валялись на столе, на креслах, прямо на полу.

— Что наделали, ироды! — ахнул дворник, приглашенный в качестве понятого. — Зла на них не хватает… Своими бы руками придушил мерзавцев! Да где их возьмешь? Ищи теперь по всему Союзу, как иголку в стоге сена.

— И иголку в сене найдешь, если терпенья хватит, — возразила вторая понятая — Глафира Илларионовна Акишина. — А кто здоровье Марии Кондратьевна вернет? Такой ужас пережила…

Мария Кондратьевна неподвижно сидела в кресле, лишь изредка вздрагивая и, несмотря на жару, кутаясь в пуховый платок. Дегтярев подошел к ней, сел рядом:

— Постарайтесь вспомнить все подробно.

Она плотнее закуталась в платок, ничего не ответила. Дегтярев налил в стакан воды:

— Выпейте, Мария Кондратьевна.

Зубы ее стучали о край стакана.

— Он тоже… так… сказал… — с трудом выговорила Мария Кондратьевна, стараясь удержать в руке пляшущий стакан. И вдруг расхохоталась. — Точно как он… — давясь смехом продолжала она. — Вы-пей-те во-ды…