Дороги славы - страница 23

   - Ну а что, б...., -- спокойно объяснил археолог, -- всю жизнь, что ли, копейки считать? Сколько можно, б...., у власти попрошайничать! Всё здоровье угробили в этих экспедициях, пол-Сибири ручками перекопали, а взамен -- ни ....! Плюнул я на это дело, на.... мне такая наука, которой даром заниматься надо...

   Выяснилось, что Кукин, имея доступ в хранилище коллекций, понемногу сбывал ценные, но небольшие находки в частные руки. Как говорится, налево. Все деньги, правда, в дом не тащил -- кое-что прятал "на чёрный день". Так он продал какому-то китайскому дельцу -- "коллекционеру" -- детали серебряной сбруи, найденные в одной из экспедиций на Южный Алтай. Пропажу в хранилище, возможно, обнаружили бы нескоро, но "коллекционер" повёл себя неосторожно -- поехал с ценным приобретением не через монгольскую, а через казахскую границу. Таможня там оказалась не в пример внимательнее, отсутствие документов на археологическую ценность вызвало вопросы, и источник серебра был быстро установлен. Китаец, видя, что дело для него пахнет керосином, не стал запираться и назвал Кукина как продавца. Археолог получил срок, в том числе ещё за три доказанных кражи, отправился в колонию общего режима, но там почти сразу попал в скверную историю -- ввязался в драку и нанёс серьёзные раны охраннику, пытавшемуся драку прекратить. Его направили в другую колонию, а там он, узнав о планах группы рецидивистов устроить побег, вошёл к ним в доверие и вместе с ними подготовил всё для побега. Несколько охранников действительно было подкуплены "снаружи" -- они не только не мешали побегу, но и снабдили бандитов кое-каким оружием. Кукин рассчитывал, что доберётся до своей захоронки, выгребет оттуда всё запасённое и удерёт в тот же Китай или, к примеру, в Турцию.

   Петя слушал всё это, и рассказ Кукина казался таким бредом, такой несусветной ерундой...

   - Не понимаю... -- сказал он наконец. -- Вы же учёный...

   - Учёный? -- захохотал бандит. -- Ни .... я ни учёный, сдалась мне наука ваша... Надо было имя себе сделать, степень там, то-сё, а потом махнуть на Запад -- там таким, как я, кафедру дают без разговоров...

   - Таким, как вы, там тридцать лет дают без разговоров, -- отрезал Петя. -- Ворья там своего хватает, импортного не требуется. Ё...., хорошо, что отец вас, ублюдка, не видит, -- убил бы.

   - А что ж вы, Пётр Маркович, сами-то? -- язвил бандит. -- Кишка тонка?

   - Мне вы никто, а ему... Тьфу, как будто в дерьмо наступил. Ну вас, дадут пожизненное за побег и вооружённое нападение -- туда вам и дорога. Гнида.

   Петя отвернулся от бандитов и зашагал прочь, в сторону ледяного водопада. На душе было гнусно, словно памяти отца коснулось что-то мерзкое, что не так-то просто отмыть. Всё, что он с детства помнил о бывшем археологе, будто бы стёрлось, вытравилось намертво -- остался небритый бандит в изорванном ватнике, спокойно рассуждающий о пользе воровства для науки.

   Атака бандитов на стойбище принесла немало разрушений. Обрушился лабаз, на котором сидел один из стрелков-наблюдателей, он упал и подвернул ногу. Погибла одна из собак -- бело-рыжий Ковбой. Олени, испугавшись выстрелов, долго носились кругами по долине и потоптали кое-что из имущества оленеводов, одна оленуха сорвалась со склона и убилась насмерть. Чуть не сгорела палатка председателя -- Аня в испуге уронила уголёк на брезент и еле успела потушить быстро разгоравшееся пламя. Но главное -- уцелели канистры с топливом для вездехода, и сам вездеход удалось вернуть.

   Придя в себя после боевых действий, жители стойбища вспомнили, что экспедиция вообще-то здесь не навсегда и что у учёных остаётся всё меньше времени. Оставшиеся дни отряд писал, снимал, фотографировал, расспрашивал... Маша наконец исполнила свою мечту -- потанцевала в хороводе; здесь его плясали на эвенский манер и называли тоже по-эвенски -- хэдьэ. Леся записала предание о Кыысы-уот на якутском языке на диктофон, да и вообще ей здесь особенно повезло -- буквально о каждой скале и каждой речке здешние жители знали какие-то предания и "чудесные" рассказы. Не обошлось и без историй о чучуна -- здесь это был персонаж не менее любимый, чем в других районах сибирского Севера. Петя носился с видеокамерой, как ракета, -- снимал то обряд лечения оленей от копытки, то заговор больного зуба, то благословение очагу.