Дороги славы - страница 25
- Кто? -- не поняла Леся.
- Да этот... археолог. Сукин сын! А тут да, тут надо всё уметь -- и думать, и делать, тут, если что, так спросится -- бежать некуда... Тууундра -- так мама говорила.
Он тем временем тоже поднялся, отряхнул куртку:
- Часы у тебя есть?
- Есть... Ух ты, уже восемь!
- Утра? -- серьёзно спросил охотник.
- Ну тебя! -- рассмеялась наконец Леся. -- Надо топать, а то правда напугаем людей...
Они выбрались из пещерки и долго шли молча, не торопясь, чтобы не поскользнуться на склоне. Потом Арсений задал явно давно интересующий вопрос:
- Слушай, а Леся -- это Олеся?
- Леся -- это Александра.
- Не, Леся -- лучше, -- улыбнулся охотник, подавая ей руку, чтобы подняться на гребень.
В стойбище неспешно ужинали -- в последний раз: с утра отряду надо было возвращаться в Усть-Куйгу и быстро-быстро плыть обратно в Нинжеянск. А оттуда начинается последний маршрут -- в Намский улус. Маша никак не могла отключиться от работы -- в перерывах между едой что-то дописывала в дневник, перекладывала мини-диски, проверяла, заряжен ли диктофон... Петя и Санжи собирали адреса оленеводов, чтобы прислать получившиеся фотографии и видеоматериалы, переписанные на кассету.
Спали члены отряда крепко, но суровый Вася разбудил их в восемь утра. За завтраком Арсения не было -- председатель сказал, что охотник запасся провизией и ушёл обратно в горы -- принести добычу в стойбище.
Быстро погрузившись в вездеход, экспедиция двинулась назад, в посёлок. Оленеводы махали им, пока они не скрылись за поворотом, и учёные махали в ответ. Маша всплакнула от внезапной грусти -- мысль, что они уже никогда не попадут сюда снова, почему-то очень огорчала.
Петя напоследок сделал несколько снимков ледяного водопада издали, и скоро долина скрылась за рядами одинаковых травянистых сопок, за бесконечными оврагами и зарослями лиственниц.
В тот же вечер, уже практически ночью, отряд погрузился на большое речное судно, шедшее из Усть-Куйги в улусный центр. Вниз по течению плыть быстрее, и через пять дней отряд рассчитывал быть в Нижнеянске, а там -- как повезёт с погодой и с самолётом.
Из дневника Пети:
"22-е -- приехали. Бандиты.
23-е -- бандиты. Ничего не записано.
24-е -- бандиты. Поймали и сдали. Ничего не записано.
25-е -- обряд лечения оленей - исп. Слепцов А.Н. Танец хэдьэ -- запевала Пермяков Е.В. Обряд кормления огня -- исп. Слепцова А.Е. Песня девушек -- исп. Слепцова А.А., Слепцова И.А..."
4. Август. Намы. Слёзы Омолоя
Якутская земля решила, видимо, показать гостям с юга всё, на что способна погода в летнем приполярье. Едва только экспедиция села на катер, как началась жара. Солнце жгло и днём, и ночью, слепило бликами на воде, лицо и руки обгорели заново, хотя ещё в Якутске участники отряда успели подзагореть.
Двое суток солнце поливало землю жаром, словно пытаясь испепелить, как в мифах о конце времён. А потом с океана внезапно натянуло тучи, подул пронзительный ледяной ветер, температура упала до восьми-десяти градусов и начался нескончаемый дождь, то и дело переходящий в снег. Вода в Яне прибывала заметно, катер проносило над перекатами, через которые ещё несколько дней назад приходилось пробираться по низкой воде. Дождь был мелкий, но от него мгновенно промокало всё; обувь, одежда, тетради отсыревали, даже если просто выйти на минутку на палубу.
По счастью, выходить экспедиции не требовалось; чтобы не терять времени, сидя в каюте, собиратели приводили в порядок своие материалы. В момент записи уделяешь внимание не только самому событию, которое снимаешь или пишешь на диктофон, но и обстановке, реакции слушателей, интонациям рассказчика, его жестам, мимике, эмоциям... Не всё можно снять на плёнку или сфотографировать -- многие важные обстоятельства нужно описывать словами, не упуская по возможности ничего. А воспоминания постепенно притупляются, и если промедлить с записью буквально день-другой, можно забыть столько подробностей!.. Казалось бы, не спутаешь выразительное лицо охотника Семёна, весь вечер рассказывавшего о приметах при охоте на медведя. А через пару дней уже сомневаешься, если сразу не записал: кто рассказывал о следах медвежьих когтей -- Семён или все же другой охотник, Степан Семёнович?