Дорогой парадокса - страница 5

— Частично, да.

Подождав объяснения, которое не последовало, я повторил:

— Частично? — я не знал, что еще можно сказать.

Он готов был немного объяснить мне, но воистину лишь весьма немного.

— Да, во мне небольшая частичка человека, но, могу заверить вас, она играет огромную роль в моих поступках. — Он снова хлопнул в ладоши. — Хорошо! Пока что я попрощаюсь с вами.

Он повернулся было, чтобы уйти, но снова остановился и обернулся к нам.

— Кстати, молодой человек…

Карл как раз поднимался на ноги.

— Карл Чейпин меня зовут.

Прим шагнул к нему, а лицо его стало чуть-чуть жестче.

— Мистер Чейпин. Я посоветовал тем, от кого это зависело, чтобы вас ни в чем не ограничивали и позволили передвигаться, как вы пожелаете и где вам будет угодно. Дело не в том, что вы можете здесь кому-нибудь причинить зло. Этого вы просто не можете. Но неукротимое поведение может помешать тем планам, которые мы непременно собираемся выполнить. Можете ли вы дать мне свое личное честное слово, что в дальнейшем вы будете вести себя не столь разрушительным и вредоносным образом?

Карл смущенно огляделся по сторонам.

— М-м-м… да… наверное, — сказал он и быстро добавил: — то есть, я хочу сказать, разумеется, я согласен.

Прим снова просиял.

— Отлично. Я с нетерпением жду вас в гости — всех вас — у себя дома. Всего доброго.

Мы смотрели, как он подошел к обтекаемому красавцу-автомобилю, залез внутрь и опустил прозрачный колпак. Мотор взвизгнул и немедленно завелся. Машина развернулась и помчалась по черной поверхности Космострады. Мотор стал гудеть тоном выше, и машина просвистела по дороге в том направлении, откуда приехала. Черные ее крылья были усеяны горячими бликами солнца. Чуть не доезжая поворота, она взлетела с дороги и взвилась в воздух. Она почти вертикально набирала высоту, приподнявшись примерно на триста метров, прежде чем полететь ровно и плавно. Она повернула к крепости, потом пропала из виду.

Джон уставился в пространство.

— Интересно, какие такие у него планы, о которых он говорил?

Мы все вместе залезли в тяжеловоз и собрали военный совет.

— Честно говоря, не вижу, чтобы у нас был выбор, — сказал Джон после того, как потянул пару глотков воды из фляги.

У нас с водой в течение всего путешествия было довольно тяжелое положение. Приходилось старательно ее экономить. Девять человек и четверо инопланетян — это тяжелая нагрузка на машину переработки веществ.

— Прим дал нам один шанс, — возразил я. — Он не настаивал, чтобы мы непременно к нему приехали.

— А тогда что мы станем делать? Неужели нам тыкаться туда-сюда вслепую на совершенно чужой и причудливой донельзя планете? И что мы сможем в этом случае сделать?

— Найти еду — это обязательно, — вставил Шон. — Шкафы и кладовки у нас пусты.

— Нас пригласили на обед, — напомнил Джон.

— Может статься, таким образом мы просто попадем в ловушку, — сказал я. — Можно ли быть уверенным, что Прим даст нам потом спокойно уйти?

— Мы видели его возможности и могущество. Он сможет сделать с нами все, что ему заблагорассудится.

— Может быть, это абсолютная правда, — сказал я, кивая в знак согласия, — но наверняка мы не знаем.

— Он выглядит довольно дружелюбной личностью, — сказала Сьюзен. — Вообще-то он совершенно очарователен.

Зоя сказала:

— Что-то я сильно сомневаюсь в том, что он и впрямь такой, каким кажется. Я ни на миг не верю, что он — человек.

— А я не верю, что он — Бог, — ответил Лайем. — Я не из тех, про кого можно было бы сказать «набожный», но что-то мне кажется, что раскатывание по дорогам в новехонькой пижонской машине не вяжется с тем, как Высшее существо должно себя вести.

Он почесал свою роскошную светло-каштановую бороду.

— Разумеется, я не могу точно знать, как должно себя вести Высшее существо, но…

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Джон. — Мне кажется, что с такими взглядами нам надо немедленно расстаться. Прим совершенно очевидно представляет собой более развитую форму жизни. Может быть, он даже бессмертен. Но чтобы он был вечен? Вряд ли.

— Ладно, — сказал я. — Мы на этот счет не расходимся во мнениях. Я только хотел добавить, что, даже если он весьма могуществен, все равно он не всемогущ. Не может он быть и всеведущим и любящим абсолютно всех. Он говорит, что ему нужно воплотить в жизнь какие-то планы — какие именно, мы не знаем, но они, кажется, включают и нас. Нам надо для себя решить, станем ли мы ему помогать. Нам может не понравиться то, что он собирается делать.