Дорогой воспоминаний - страница 17

— Не узнала, — констатировал он, — Зато к другим так и липнешь.

Другим? Это он о ком?

— Почему ты меня преследуешь? — задала наконец я давно мучавший меня вопрос.

— Потому что ты моя.

Мне поразительно везет на маньяков.

— Может быть вы меня с кем-то спутали? И отпустите меня, наконец!

Я попыталась вырвать локоть из цепких пальцев зеленоглазого, но тот лишь усилил захват.

— Спутал? — незнакомец рассмеялся, — Это просто невозможно. Я тебя узнаю в любом мире, в любом обличье.

Зеленоглазый вдруг замолчал, оглянулся через плечо, неприятно оскалился:

— Подглядывать нехорошо…

Взмах ресниц и я вновь стою в одиночестве, от слова «абсолютно». Рядом ни одного прохожего, ни зеленоглазых, ни кареглазых, никого. Куда делись все люди? Конечно, это не самая оживленная улица, но не до такой же степени?! До самого дома я больше никого не встретила, и эта необычная безлюдность меня сильно испугала, намного сильнее стояния на краю крыши над обрывом, сильнее странных встреч и слов, сильнее возможной смерти. Меня преследовало ощущение, что я осталась одна во всем мире…

Во вселенной я, только я одна…

Разыгравшаяся паранойя поутихла только когда я вбежала в подъезд и увидела консьержа. Тот встревожено посмотрел на меня поверх очков:

— Госпожа Железнова, все в порядке? Мне вызвать охрану?

— Нет, не стоит, все хорошо.

Ничего не хорошо, но не раскрывать же душу консьержу?

Масяныч встретила меня на пороге квартиры с укоризненным «мяу», мол, «где шлялась, неверная»? Я попыталась забыться в вечерней рутине, но ночь дала понять, что мне это не очень-то удалось…

Мне опять снился сон. Только на этот раз я знала, что сплю и это мир по ту сторону зеркала. Страха больше не было, было лишь спокойствие и та странная уверенность в себе, обретенная на краю крыши.

Мне снился сон. О том, что я лежу в своей постели, в своей комнате. В той самой, где окно не с той стороны, и лун на одну больше, чем нужно. Я повернула голову и увидела его. Он лежал рядом и, кажется, просто спал. Такой теплый, уютный, такой родной.

Рука сама потянулась погладить его по щеке и почти сразу я поняла, что он вовсе не спит. Ресницы дрогнули, и он посмотрел на меня, немного прищурено, немного лукаво.

— Не спится, тсани[1]?

Я отрицательно покачала головой. Зеленые глаза почти сразу оказались напротив, сверху.

— Помочь уснуть? — игриво спросил он.

Вместо ответа я потянулась за поцелуем и на этот раз он не отвернулся, а совсем даже наоборот, его губы впились в мои в жарком, страстном порыве, руки без всяких прелюдий забрались под одеяло…

— Эй, полегче, куда ты спешишь? — тихо рассмеялась я.

Он прислонился лбом к моему лбу и прошептал:

— Прости… Прости, я просто очень сильно соскучился…

— Мяяяяу…. Мяяяааау…

Пробуждение было внезапным и очень, ОЧЕНЬ неприятным. Низ живота стянуло спазмом, а чувство неудовлетворенности закрутило внутренности в жесткий ком.

— Мася, твою мать, ну почемуууу…

Масе было глубоко начхать на мои «влажные сны», она хотела жрать, и точка, так что пришлось вставать и топать на кухню, кормить пушистое чудовище, отложив мысли о первом «не кошмаре» за долгое-долгое время. А может это все же был кошмар?

Младший стоял у дома и всматривался в окна на последнем этаже. Вот зажегся свет и тонкий силуэт промелькнул в разрезе плотных штор. Уже проснулась? Так рано? Он покачал головой: нити колыхались, вспухали волнами, окружали дом плотным коконом. Никаких сомнений — это она и процесс близок к завершению.

Первый отрезок Пути пройден. Почти. Вот только… самому бы не заблудиться. Слишком она необычная, даже по меркам Первозданного — эти платиновые волосы, немного хрипловатый голос, яркие, нездешние глаза… Она его волнует, стоит признать. Не то чтобы это было запрещено, нет, никому не было дела до интимности отношений между Проводником и Картой, так может попробовать? Может он уже готов пойти дальше и наконец забыть о произошедшем? Может быть…

Крылатый прятался не так чтобы далеко, но Младший, конечно, не мог его ни увидеть, ни почувствовать, не тот уровень, не тот возраст. Тень-того-кто-когда-то-был-богом посмотрела на тоже окно, но совсем иначе, без сомнения, без вопроса. Крылатый знал, хорошо знал, КТО именно прячется за тяжелыми шторами. Его тсани, его сладкая-сладкая, тсани… Та, которой снятся кошмары, та, которая снится в самых страшных кошмарах Древним всех миров. Зеркало треснуло, сеть шрамов протянулась по всей поверхности мира, и теперь ему совсем нетрудно проникнуть в любой пласт реальности. Совсем не трудно.