Драгоценность, которая была нашей - страница 20

— Слишком много пьёт пива, — начал было Ашенден, но осёкся, увидев, как недовольно блеснули глаза Шейлы, и сбивчиво закончил: — Я… хотел только сказать, немножко полноват в талии.

— Да! Знаю.

Глаза у неё смягчились, и Ашенден почувствовал (впрочем, он часто это чувствовал), насколько она привлекательна (ну что за проклятый этот мир!), особенно такой, какой была сейчас, когда всё, что нужно, — это пара сильных мужских рук, чтобы дотащить её до ближайшей постели.

И надо же! Она вдруг взяла и всё испортила.

Она придвинулась к нему поближе и тихо и сладострастно зашептала на ухо:

— Мне бы не следовало говорить тебе это, Джон, но он мне страшно нравится. Такой милый и… такой… сексуальный…

Ашенден осторожно высвободил свою руку, но она снова схватила его за рукав.

— Ради Бога, Шейла!

— И ужасно умный, Джон! Очень умный! Все так говорят.

— Ну и как это нужно понимать?

Ашенден как-то непроизвольно напрягся, без всякого к тому повода.

— А я объясню. — У неё начал заплетаться язык. — Он з-захочет з-знать, ш-што ты де-делал между… между… половиной пя-пятого и четвертью шестого.

— А ему-mo какое дело?

— Я этого знать не х-хочу, дорогуша. Я только говорю… я говорю… что он бу-будет спра… спрашивать тебя. Эт-то он бу-будет спрашивать у всех.

Ашенден молча уставился в свою кружку.

— А где ты был, Джон? (Неужели милочка Шейла снова протрезвела?) — А разве запрещается ходить и смотреть на колледжи, а?

— Знаешь, многие спрашивали, где бы мог ты быть.

— Я же сказал тебе, ну, Боже мой!

— Но всё же, куда на самом деле ты ходил, Джон? Ну-ка, скажи мне! Давай, давай! Скажи мамочке, всё скажи!

Ашенден решил как-то утихомирить её:

— Уж если тебе так хочется знать, я пошёл посмотреть на Магдален.

Он так и не договорил. В нескольких ярдах от них прошёл Морс, направляясь в другой зал, и Шейла окликнула его:

— Инспектор! Инспектор Морс! Идите к нам!

Натянутая улыбка Морса свидетельствовала о том, что он предпочёл бы собственную компанию. Но Шейла похлопала по сиденью рядом с собой, и Морс неожиданно обнаружил, что не может отвести взгляда от тёмно-карих глаз, которые так странно обворожили его недавно.

— Я, э…

— Познакомьтесь с мистером Ашенденом, инспектор. Это руководитель той самой группы!

Морс кивнул, замешкался, потом сдался и, нарочито осторожно поставив кружку на столик, присел за него.

— Джон как раз рассказывал, что сегодня днём бродил по Магдалену. Правильно я говорю, Джон?

— Угу. В общем-то я интересовался не самим колледжем. Конечно, он сам по себе прекрасен, верно? Но мне хотелось посмотреть на олений парк, я даже не представлял, какое чудо прогулка вдоль Черуэлла[6] — целые сотни акров полей и садов. Ну и, естественно, Башня. Бесспорно, одна из красивейших в Европе, согласитесь, инспектор?

Морс кивнул. По-видимому, в тот вечер у него появилась какая-то особая предрасположенность мотать головой. Но в мозгу внезапно шевельнулась мысль, чего не было с самого начала расследования…

Он всегда утверждал, что для того, чтобы подумать, ему нужно выпить. Снисходительные коллеги понимали эти слова как превосходное объяснение того, что инспектор проводит непропорционально много времени в различных барах. Тем не менее сам Морс был искренне убеждён в бесконечной истинности этого своего любимого постулата. Более того, он знал: ещё правильнее было бы сказать, что когда он пьёт, то обязательно думает! И при первых же словах Ашендена глаза Морса на миг сузились, и он не без любопытства взглянул на руководителя туристической группы.

Через двадцать минут после ужина, за которым они почти не разговаривали, Говард и Ширли Браун сидели за столиком в главном баре гостиницы и за стаканом томатного сока со льдом обсуждали ситуацию.

— Ну, что же, — рассуждал Говард, — у тебя есть настоящее алиби, Ширл. То есть я хочу сказать, что ты и Эдди… У вас всё в порядке! А у меня? — Он добродушно ухмыльнулся. — Я лежу по соседству, всего лишь следующая дверь, так? Значит, если бы я хотел… а?

— И о чём же ты думаешь, дорогой? Убийство? Кража? Или изнасилование?

— Ну, что ты, Ширл, разве я могу изнасиловать!

— Что правда, то правда, куда тебе! — съязвила Ширл.