Драконья Пыль. Проклятие Ирвеона - страница 25

Друзья, не на шутку обеспокоенные моей одержимостью, советовали обратиться к специалисту, но я пыталась вырулить сама и только сильнее запутывалась.

А в один из зимних дней, недалеко от того самого сквера, я встретила Антона. Если подумать, в моей жизни всегда было слишком много случайных встреч. Есть такая категория людей, с которыми постоянно что-то происходит. Неприятности всегда находят нас, или мы сами в них радостно влезаем.

В тот день был сильный снегопад. Улицы замело. Снежные шапки лежали на карнизах домов, на столбах и проводах, дороги тонули в серой «каше». Город превратился в одну большую пробку. Водители ругались, пешеходы ворчали, и только дети и собаки носились по парку, одинаково радуясь пушистым сугробам.

Я уже собиралась возвращаться домой, но тут из-за поворота аллеи на меня наскочил человек в длинной бежевой куртке и светлых джинсах. Я рефлекторно отшатнулась, а он схватил меня за плечи, и как щит выставил перед собой. Следом за ним из-за живой изгороди вывалилась сердитая запыхавшаяся девушка в белом пуховике и сбившейся на затылок шапке.

— Ложкарев! Я тебя предупредила, ты добегаешься! Только попробуй еще раз ей позвонить!

— Я тебя не понимаю!

— Не прикидывайся дурачком! Все ты понимаешь.

— Думаю, это не твое дело! Мы сами как-нибудь разберемся.

— Разбирайся с другими своими подружками, а мне надоело выслушивать бесконечные жалобы! Я тебя предупредила, — повторила девушка и только теперь заметила меня.

— И что будет?

— Увидишь, — мрачно пообещала она, поправила шапку и с достоинством удалилась.

Я, наконец, почувствовала свободу, обернулась и застыла. Мы не виделись почти семь лет, но второго такого блондина по фамилии Ложкарев сложно было представить.

— Ненормальная, — выдохнул мой изрядно возмужавший друг детства и добавил: — извини, если напугал.

Если он и узнал меня, то вида не подал. Засунул руки в карманы куртки и ушагал прочь, как ни в чем не бывало. А я все стояла под фонарем и пыталась успокоить бешено скачущее сердце.

***

С утра зарядил мелкий дождь. Низкие тучи капитально обложили небо. Солнце, если его не сожрали какие-нибудь местные демоны, вылезать из облачной пелены не планировало. Вместе с солнцем из мира исчезло все, кроме ближайшего стога и угла игорного дома — густой туман лежал над землей тяжелым пологом, нагнетая и без того унылую обстановку.

Я сидела, обхватив колени, и хмуро рассматривала храпящее рядом тело в обрамлении влажных соломинок. Моросящий дождик никак не мешал моему непрошенному соседу смотреть приятные, судя по выражению лица, сны. Нархи, поймав мое настроение, поглядывали на гостя мрачно и выжидательно.

Антон спал, как младенец. Я даже полюбовалась пару секунд, но сразу себя одернула. Один из паразитов, с оглядкой на меня, сунул ему за пазуху щепотку трухи. Я пожала плечами и отползла в сторону. Нархи остервенело принялись за дело, пока я не передумала. Напихали трухи и колючек Антону в носки, в штаны, за пазуху и за шиворот, напустили в волосы мелких жучков и, напоследок всыпали в нос ярко-зеленой пыльцы. Одним словом, оторвались.

Антон, не просыпаясь, почесал за ухом. Открыл глаза и чихнул. Потом еще раз, и еще. Непонимающе огляделся, почесал под мышкой, поскреб спину, снова чихнул и больше не останавливался.

Из покрасневших глаз текли слезы, из носа — сопли. Он чихал и чесался, снова и снова. Нархи заливались беззвучным хохотом, мне было жаль его, но помочь я ничем не могла. Сквозь пелену слез Антон, наконец, разглядел меня.

— Что ты… апчхи! …сделала… апчхи! …дура! Апчхи!

— Ничего я не делала.

— Врешь! Чхи-чхи-чхи! Отомстить решила, дрянь! Апчхи!

Вот как?! Дрянь, значит!

— А если и так? — Я вскочила, уперла руки в бока. — Ты меня бросил! Одну, на пустоши! Я проснулась, а вокруг сидят какие-то ползучие твари! И слюнки пускают! Жребий бросают, кто первым мне голову откусит! Повезло, что по деревьям они лазить не умеют. Я полдня сидела, как ворона на ветке, пока они не убрались! Но, конечно, к чему тебе думать о какой-то дряни?!

Антон прочихался, высморкался в два пальца, уставился на меня дикими красными глазами. От красоты не осталось и следа — лицо опухло, волосы стояли дыбом.