Древнегреческая застольная, шутливая и эротическая эпиграмма - страница 15
Девочка, плакать зачем? Вытри слёзы. Найдём мы другого:
Пальцем не тронет ничуть он за измену твою.
Усталость от любви (5, 47)
Сколько, Талейла, тебя обнимал я ночною порою;
В страстных безумствах любви ты насыщала меня.
Ну, а теперь, когда вновь, обнажённая, нежно целуешь,
Тело слабеет моё и призывает ко сну.
Что же случилось, о сердце, с тобою? — Проснись! Неустанным
Будь — и тогда обретёшь высшее счастье любви.
Красота и старость (5, 48)
Щёки так нежны твои, так прекрасен твой взгляд лучезарный!
Разве сравнится бутон с пурпуром трепетных губ?
С мрамором схожи упругие груди и белая шея,
Ярче сверкают твои ноги Фетиды самой.
Если и в кудрях нежданно появятся белые пряди,
Взгляд мой тогда пробежит мимо седых стебельков.
Купающаяся красавица (5, 60)
Сереброногая дева в воде, у неё налитые
Груди. Подобны они яблочкам, сладким, златым!
Непроизвольно округлые бёдра трепещут красотки,
Телом колеблет слегка, словно волна на воде.
Хочет рукою прикрыть возвышенье — Эврот, назову я, —
Но не Эврот целиком... то, что удастся прикрыть!
Приглашение (5, 61)
С черноглазой Филиппою в колышки как-то играя,
Расхохотавшись, сказал, нежно взглянув на неё:
«Бросил двенадцать я колышков. Завтрашним утром придёшь коль,
Бросить двенадцать ещё или поболе смогу!»
Утром явилась ко мне... Не сдержавшись от смеха, сказал ей:
«Думал, Филиппа, придёшь этой же ночью уже!»
Девушке-подростку (5, 62)
Время цветенья придёт к тебе, девушка, ждать уж недолго.
Более нежной поры знаки однако хранишь.
Пусть вечно юные помнят Хариты тебя, не исчезнет
С розовых яблочек-щёк прелесть улыбки твоей!
Богоподобную девушку воспламени, моё сердце!
Я на ресничках её вижу: расцвет настаёт.
От ворот поворот (5, 66)
С Продикой встретился наедине — упустил бы я случай?
К ножкам прижавшись её, к ней обратился «Спаси!
На волоске я теперь, раб твой верный, от гибели — сжалься!
Жизни дыханье верни, коль покидает оно!»
Слушая, слёзы она проливала... затем, их смахнувши,
Нежной рукою своей мне показала на дверь.
Дилемма (5, 75)
Да, Амеона, соседка моя, Афродите подобна,
В сердце моём разожгла пламя безумной любви!
Стала меня завлекать! Как представился случай, решился...
Краской пошла. Что затем? — Сладость вкусили сполна.
Много трудов положил. Родила — я недавно прослышал.
Что же мне делать? Бежать? В доме остаться своём?
Ушедшая красота (5, 76)
Нежною кожей она восхищала, бровями и грудью,
Прядями лёгких волос, стройностью тела и ног.
Всё изменили года, наступила гнетущая старость —
Не увидать и во сне прежней теперь красоты!
Кудри фальшивы её, а лицо испещрили морщины.
У обезьяны и той в старости краше лицо.
«Холодная» Мелисса (5, 87)
«Я не люблю», — утверждает Мелисса, но тело кричит, что
Стрелы пронзили его; весь истощился колчан.
Дышит неровно Мелисса, порывист в волнении голос,
Взгляд отвлечённый, глаза впалыми стали теперь.
Ради Киферы, увенчанной матери вашей, Эроты,
Воспламените её, чтобы сказала: «Горю!»
В ожидании близости (5, 103)
Продика, сколько ещё мне придётся рыдать пред тобою
И безуспешно просить, слова не слыша в ответ?
Пряди седые, смотрю, уже ниспадают на плечи.
Скоро отдашься и мне: был ведь с Гекубой Приам!
СКИФИН
(I в. до н.э.)
Страсть к Илису (12, 22)
Что претерпеть мне пришлось в страстной схватке, когда вдруг однажды
Созданный весь для любви, дом навестил мой — Илис.
Лет он шестнадцати — время теперь для услад всевозможных,
Место в которых всегда светлая радость займёт.
Нежно он так говорил, как желанны сладчайшие губы!
Он образец красоты и безупречен во всём.
Что пережил я в ту ночь — не поведать! Увидеть то надо!
Часто бессонный лежу, страсть услаждая рукой.
СТАТИЛИЙ ФЛАКК
Мой светильник (5, 5)
Флакком я отдан, светильник серебряный, Напе неверной —
Спутник бессменный ночных с ней проведённых часов.
Вот у кровати её я теперь угасаю и вижу
Мерзость любовных утех клятвопреступницы той.
Тяжкие думы гнетут и без сна тебя, Флакк, оставляют.
Я далеко от тебя — таю же вместе с тобой!
СТРАТОН
(II в. до н.э.)
Философия жизни (11, 19)
Пей же теперь, Дамократ, и люби! Не всегда удаётся
Бражничать им, не всегда в обществе мальчиков быть!
Головы наши украсим венками, елеем натёршись,