Древний фолиант. Начало - страница 15

— Ну наконец-то! — обрадовался он. — Я уж думал, вы совсем меня оставите.

Валерьян посмотрел на свою руку, но на ней вместо огромной раны была только тонкая белая линия, в том месте, где он сделал надрез. Все зажило за считанные секунды, почти не оставив следа.

— Это он наколдовал, — кивнул Архивариус на Тарра, — прошептал что-то, рукой провел, и рана исчезла.

Улл и Тарр стояли рядом и смотрели на Валерьяна.

— Прошу простить за такую жестокую проверку, — спокойным голосом попросил Тарр. — Но теперь я убедился, что вы, Валерьян, готовы перешагнуть через боль. Поверьте, не каждый человек готов на такое. Теперь можно и о деле поговорить. Позвольте вернуть вашу страницу на место.

Он взял у Архивариуса фолиант, положил его на стол, сделал жест рукой и фолиант сам открылся на нужном месте. Тарр приложил вырванную страницу, и она вновь стала одним целым с книгой.

— Расскажи им про Изначальную пещеру, ты ведь был там, — сказал Улл, присаживаясь на вторую скамейку.

Валерьяну показалось, что скамейка сломается, если на нее сядет такое большое существо, как Улл, но она была сделана из очень прочного материала и даже не заскрипела.

— Как?! — изумился Архивариус. — Вы были в Комнате Великого Литератора!? Это там вы получили колдовскую силу?

— Нет! — недовольно обрубил Тарр. — Улл, я тебе уже много раз говорил: я не был в Изначальной пещере, я только видел ее издалека. Это не одно и то же. И эту самую колдовскую силу, как вы говорите, я там не получал. Скажу вам правду, я ничуть не сильнее вас, а может даже и слабее.

Тарр опустил вниз шарф, и Валерьян увидел вполне простое славянское лицо с носом уточкой и с жидкими усиками. Он был примерно ровесником Валерьяна, но что-то подсказывало: Тарр гораздо старше тех лет, на которые выглядел.

— Расскажите нам про комнату Великого Литератора, — попросил Тарра Валерьян. — Нам очень интересно узнать, что это такое и что вы там видели.

— Хорошо, но давайте немного перекусим, а то я ничего не ел со вчерашнего вечера, — сказал Тарр.

Порывшись в объемных карманах странной одежды, он достал сверток из серебряного материала, прозрачные мягкие стаканчики, легко гнувшиеся, и бутылку из такого же материала, который прежде не попадался Валерьяну. Не понятно, как все это уместилось в карманах, но, видимо, в том мире, откуда прибыл Тарр, умели шить одежду, специально предназначенную для подобных дел. Разлив шипучий напиток по стаканчикам, Тарр развернул сверток, внутри оказалось несколько кусков хлеба с нарезанными толстыми ломтями сыра.

— Я это не буду, — сообщил Улл и, встав со скамейки, отломал от деревца ветку с листьями. Кажется, для него листья были намного вкуснее, чем еда, которую принес Тарр.

Тарр никак не отреагировал на поведение Улла. Вместо этого, взяв стаканчик, сделал маленький глоток и посмотрел в пустоту перед собой.

— Комната Великого Литератора говорите? Интересно звучит, красиво, как из романа приключенческого. Только во всей моей истории романтики нет.

— Вы знаете, — сказал Архивариус, жуя хлеб с сыром, — в нашей тоже. Давайте ближе к делу.

— Я родился в очень плохом месте и в очень плохое время, — начал свой рассказ Тарр. Отпечаток пережитой боли отобразился на его лице. — Я не хочу обременять вас подробностями. Мой мир был захвачен чужеземцами, и сородичам предстояло жить рабскую жизнь, полную страданий, и умереть без всякой надежды на освобождение. Чужаки были намного сильнее нас, а среди сородичей оказалось полно предателей: они с радостью пошли служить врагам, чтобы хорошо жить за счет страданий собственных братьев. Возможно, моя цивилизация сама была виновата в том, что случилось. Большинство жителей проводило дни в праздном веселье, глупые развлечения и наслаждения развратом стало их уделом. День за днем они праздновали и веселились посреди зеленых холмов и на берегах озер, которых много в моем родном краю.

На этих словах Валерьян вспомнил виденье, которое недавно было явленно ему. Однако, не желая прерывать Тарра, он промолчал.

— Я не знаю почему, но я не такой, как они, — горько продолжал Тарр, и в голосе его была слышна дрожь. Казалось, он боролся со слезами, комом вставшими в горле. — Я всегда был изгоем — не от мира сего. Когда все радовались, я молчал, но, когда молчали они… Впрочем, не будем про все эти эмоции. Так вот, я изучал разные науки, которые считались проклятыми. Как сказал Улл: я был колдуном и некромантом. Хотя, на самом деле, я больше считаю себя исследователем — исследую все тайное и сокрытое. Я удалился далеко на север, где было холодно и малолюдно, там я сумел кое-чему научиться и преумножил свою колдовскую силу. А потом пришли черно-красные.