Дружба, скрепленная кровью - страница 21

Темной ночью на маленькой лодке переправились мы через Амур, северо-восточнее Хабаровска, и на одной из станций пристроились на товарный поезд, так как у нас не было денег на билет. Кочегар, которому мы рассказали о своих делах, посадил нас вместе с грузчиками. При подходе к небольшой станции машинист замедлил ход, мы спрыгнули с поезда и направились в деревню Нелугово.

В Нелугово мы прожили несколько дней и за это время узнали, что в соседней деревне Ивановке находится партизанский отряд численностью более ста человек, возглавляемый бывшим командиром роты в первую мировую войну Василием.

Василий имел богатый военный опыт. Мы взяли у знакомых охотничьи ружья и пошли к нему. На третий день вечером, после того как мы присоединились к отряду, он двинулся в северо-западном направлении бить японских захватчиков. Идти было трудно, дорогу занесло снегом.

Когда отряд отошел от Ивановки километров на пятнадцать, с правого фланга из-за холма внезапно появилась большая группа противника. Партизаны не успели развернуться и попали под ожесточенный огонь. Мы с Ваном находились в это время позади отряда. Услышав стрельбу, мы сразу же укрылись в придорожной канаве. Я видел, как падали товарищи, скошенные пулями. Некоторые укрылись в копнах сена. Когда противник перешел в атаку, я пополз по канаве на юго-восток. Прополз, наверное, более километра, совсем выбился из сил, остановился и вытер рукавом пот. Обернувшись назад, я увидел, что там, озаряя небо, полыхает огонь. Он окружал копны, где укрылись товарищи. От такого зрелища стало невыносимо тяжело на душе. Продвинувшись еще немного вперед, я оказался в низине. В это время меня догнал Ван, он шепнул:

— Дружище Коу, противник ушел на запад.

Я глубоко вздохнул и почувствовал острую боль в груди; ноги совсем онемели. Все лицо и руки были порезаны травой и льдом. Мы немного отдохнули, а затем медленно побрели в Нелугово. Я с трудом передвигал ноги, Ван поддерживал меня.

В Нелугово мы пришли перед рассветом, постучались к нашей знакомой Макарьевне. Она, видя, что Ван поддерживает меня под руки, встревожилась:

— Ты ранен?

— Нет, очень устал, — ответил я. Больше она ни о чем не расспрашивала. Быстро налила мне воды, подмела пол, затопила печь и приготовила постель. Когда я лег, Ван рассказал ей о том, что случилось с нами этой ночью.

Наступило утро, мы с Ваном больше не смогли оставаться в деревне. Макарьевна подала завтрак, мы быстро поели и собрались уходить. Ван предложил Макарьевне деньги, но она наотрез отказалась:

— У меня не харчевня. Коу — мой старый друг. Вы, не щадя себя, помогаете нам бить врагов, а я буду брать с вас деньги за еду?

Когда мы дошли до места вчерашнего боя, перед нами предстала страшная картина. Немного отдохнув, мы помогли крестьянам перенести погибших товарищей в омшаник и с болью в сердце покинули это проклятое место.

В Сяотединцзы мы вступили в партизанский отряд Бондаренко. В этом отряде было более двухсот человек, среди них немало китайцев. С Ваном мы не расставались. Однажды, когда наш отряд уже соединился с основными силами Красной Армии, наступавшими на Благовещенск, Ван сказал мне:

— Дружище Коу, скоро победа. Хорошо бы узнать, где наш первый партизанский отряд. Надо будет разыскать старых боевых друзей, когда возьмем Благовещенск.

— Да, я тоже постоянно думаю о Ляне, Хоу Чжань-шане и Чжане, — ответил я.

На подступах к городу завязались ожесточенные бои с японскими захватчиками. Ван, участвовавший в атаке вместе с наступающими частями, погиб под Благовещенском.

Когда освободили Благовещенск, Вана похоронили вместе с советскими товарищами. До сих пор я помню Вана и других товарищей, боевых друзей молодых лет.

Записал Хэ Гун.

Перевод Н. Мункуева

В 1910 году, когда мне было двадцать семь лет, я покинул семью и родину и отправился в Россию на заработки. Пойти на это меня заставили голод и лишения.

Сперва мне пришлось работать кули на пристани в Благовещенске. Целыми днями я таскал на себе тяжелые грузы и уставал так, что к вечеру отнимались руки и ноги, а прокормить не мог даже самого себя. К тому же я ни слова не понимал по-русски.