Дружба, скрепленная кровью - страница 20

На другой день мы покинули омшаник и побывали в двух деревнях, призывая желающих вступать в наш отряд. К нам присоединилось одиннадцать человек. Все были китайцы, они горели желанием бороться с врагом. Так мы расширяли наши ряды, собирали силы для сражений.

После восстания в Хабаровске наш отряд действовал в деревнях, расположенных в районе горы Лысой. Мы тревожили белогвардейцев, засевших в населенных пунктах, и устраивали засады на дорогах. Укрывшись по два — три человека за деревьями или в складках гор, выжидали появления небольших групп противника, подпускали на выстрел берданки и открывали огонь. Уничтожали одного-двух, остальные в панике разбегались. Таким путем добывали себе винтовки. Оружие у нас стало лучше, люди — храбрее.

Однажды мы узнали, что в одном населенном пункте разместились колчаковцы. В холодную ветреную ночь мы с Ваном повели отряд на эту деревню. Несколькими выстрелами сняли дозор противника на сопке, рассредоточились по гребню, укрылись и стали ждать подхода белогвардейцев, чтобы нанести внезапный удар. Но колчаковцы струсили и не пошли в сопки, а спрятались в укреплениях около деревни, откуда повели по горам беспорядочный огонь. Мы поняли, что противника не удастся заманить в ловушку, и отошли.

В нашем отряде все дела мы решали сообща. Все партизаны были китайцами, поэтому, когда мы заходили в деревню и встречали китайцев, они просили нас принять их в отряд. Скоро он вырос до 36 человек.

В апреле 1918 года во Владивостоке, по сговору с белогвардейцами, высадились японские войска. Они захватили транссибирскую магистраль и некоторые города, расположенные на ней. Японцы всюду сеяли огонь и смерть, нападали на красные партизанские отряды. Скоро и до нас дошли слухи о японцах. Наши партизаны были возмущены наглым вмешательством японских империалистов в дела русской революции. Китайцы на Северо-Востоке уже испытали на себе японский гнет[5]. А теперь они пришли сюда снова угнетать и обманывать нас. Мы должны дать им отпор.

Долго не было подходящего случая сразиться с японскими захватчиками. Наконец в сентябре нам стало известно, что японцы в одну из деревень намерены выслать карательную экспедицию. Мы немедленно посовещались и решили выбрать место, вырыть там рвы и похоронить в них карателей.

Я, Ван, Лян и Хоу осмотрели теснину около большой дороги и нашли подходящее место. Недалеко от дороги возвышались две сопки, поросшие лесом. Между ними была ровная площадка, которая заканчивалась холмом; за холмом протекала неширокая речка, уже покрывшаяся тонким льдом. Партизаны рассредоточились на лесных опушках этих сопок. Ждать пришлось несколько дней. И вот, наконец, после полудня показался отряд японской кавалерии численностью до пятидесяти человек. Мы выслали вперед двух партизан, которые, дав по два выстрела за холмом, побежали в сопки. Японцы бросились за партизанами. Когда вражеские солдаты стали взбираться на холм, мы с флангов открыли по ним ураганный огонь, затем бросились в атаку. Много карателей было убито и ранено, остальные попрыгали в реку. Японский отряд был полностью уничтожен, мы захватили более со. рока винтовок.

Вскоре мы узнали, что через деревню, расположенную перед нами, должны проходить подразделения белого атамана Калмыкова. Нельзя было упускать такой «лакомый кусок». Мы разбились на две группы и засели на сопках по обеим сторонам дороги. Одной группой командовал я, другой — Ван. Едва мы расположились на сопках и еще не замаскировались, как показались конники противника. Их было человек шестьдесят. Мы дали залп и убили больше десятка белобандитов, остальные, спасая свои шкуры, бросились бежать.

После этого боя мы по-прежнему находились в районе горы Лысой, но в течение нескольких месяцев не сталкивались ни с белогвардейцами, ни с японцами. Боевой дух партизан упал. Некоторые, переправившись через реку, ушли в Китай. Видя такое положение, мы с Ваном решили увести отряд в деревню Нелугово Амурской области. Это решение основывалось на нашем хорошем знакомстве с теми местами и многими людьми. Когда мы высказали свои соображения партизанам, они предложили мне и Вану отправиться туда и установить связь с местными жителями. Тогда мы не знали, что навсегда расстаемся со своим партизанским отрядом.