Духи и сигареты - страница 23

Сержант приходил каждую вторую ночь, и всякий раз Алесандр делал то, что тот ему приказывал, уже без сопротивления, механически, как кукла.

Через две недели он не выдержал, пришел в кабинет командира части и, не отрапортовав о прибытии, не представившись и даже не козырнув, глядя прямо перед собой, негромко, но четко произнес:

— Сержант… — Фамилия, столько раз произносимая за день солдатами, вертелась на языке, и Алесандр без труда назвал бы ее, но только не сейчас. — Сержант… крашеный брюнет из второй роты заставляет меня заниматься с ним сексом.

В кабинете командир части был не один. Там сидел еще какой-то мужчина с погонами подполковника. Мужчины переглянулись, а Алесандр молча стоял, глядя прямо перед собой. Ему было все равно.

Через несколько дней сержант куда-то исчез, потом появился в части снова, но ни разу больше не оставался с Алесандром наедине. Зато основательно издевался над ним на учениях. А перед дембелем сержант (видимо, за неимением сговорчивого и отзывчивого партнера он решил не оставаться на второй срок) приказал привести Алесандра в каптерку, выстроил там несколько рядовых и отымел его по полной программе, приказав рядовым в случае, если молодой человек будет сопротивляться, крепко избить его ногами. Это длилось долго, очень долго… А потом сержант ушел, закинув ремень на плечо и насвистывая.

Вернувшись из армии, Алесандр неделю просидел дома, пока родители весьма недвусмысленно не дали ему понять, что в ближайшее время ему необходимо найти работу, поскольку им уже надоело его постоянно финансировать. Алесандр не стал ни просить, ни спорить. Надоело так надоело. Он просто отыскал свое старое портфолио и пошел устраиваться на работу. В одном театре ему сказали, что в актерах не нуждаются; в другом заверили, что молодым актерам всегда рады, особенно сейчас, однако, к сожалению, в данное время театр на гастролях, но обязательно, просто непременно следует зайти через две недели на прослушивание к главному режиссеру; третий театр вообще оказался на ремонте, и только в четвертом Алесандру сказали, что для постановки, которая уже репетируется, срочно требуется молодой актер. Молодому человеку велели появиться завтра до четырех часов, потому что как раз в этот день будет репетиция, и режиссера с утра предупредят о его приходе. Алесандр поблагодарил, вышел из театра и пошел в свое любимое кафе на Невском. Но, достав деньги, чтобы расплатиться за селедку под шубой, парфе ореховое и жасминовый чай, он обнаружил, что его баланс сводится к ста тридцати рублям. Дадут ли родители еще денег или нет, Алесандр не мог быть уверен — в последнее время они стали слишком строги к нему. Возьмут ли его завтра на работу или нет, еще не известно. Занять денег было не у кого. Разумеется, ему бы не отказали, разумеется, его не забыли, но ему просто не хотелось никому звонить: начнутся бесполезные расспросы и бестолковые разговоры, до которых ему нет абсолютно никакого дела. Алесандр убрал деньги, улыбнулся девушке, уже приготовившей для него поднос с заказом и чек, развернулся на каблуках и вышел. Ему было все равно, что о нем подумают и скажут. Ему было все равно, что он остался в этот раз без селедки под шубой, парфе орехового и жасминового чая. Ему было все равно, что в Питере снова наступала осень, лил дождь. Придет время — будет и на его улице праздник.

На следующий день, когда он пришел в театр, ему сказали, что репетиция закончилась раньше обычного и режиссер уже ушел, но оставил Алесандру свой адрес, чтобы тот зашел к нему домой.

— А этот ваш режиссер, надеюсь, не извращенец?

Вахтер недоверчиво посмотрела на молодого человека, а потом расхохоталась.

— Да бог с вами! Милый старичок, народный артист, очень интеллигентный, очень талантливый. Идите, не бойтесь и не стесняйтесь. Он очень хотел вас посмотреть. У нас из нового спектакля ушел актер, и ему никак не найдут замену. А премьера уже на носу. Просто наш режиссер очень старенький, он не смог вас сегодня дождаться, поэтому уехал домой, вот и все.

Алесандр вышел на улицу и посмотрел на адрес, написанный на клочке бумаги. Режиссер жил у черта на куличках, практически на самой окраине — на проспекте Непокоренных. Там даже метро нет, а ходит туда лишь древний грохочущий трамвай. Ну, если уж сам режиссер, старенький народный артист, приглашает в гости, то, конечно, надо идти.