Духи и сигареты - страница 25

Ему поставили бокал шампанского, парфе ореховое, за которое он остался должен еще двадцать рублей, и селедку под шубой — за счет заведения. Алесандр улыбнулся, поблагодарил, взял поднос, прошел в дальний зал к своему любимому столику в правом углу зала у дивана, положил перед собою пьесу, закурил, сделал глоток шампанского и принялся учить роль. Он наощупь брал одной и той же вилкой сперва селедку под шубой, потом парфе ореховое, умудрившись так экономно пить шампанское, что еще немного осталось, когда все уже было съедено.

Алесандр просидел в кафе до закрытия, зато на зубок выучил свои реплики. Теперь он знал пьесу от и до и готов был хоть сейчас идти на репетицию.

Он пересек Невский, зашел в круглосуточный музыкальный магазин «Титаник» и погулял по залу, чтобы в тепле скоротать время. Затем пешком, как он любил это делать, дошел до моста, только на этот раз не Литейного, а Дворцового, и перешел на Васильевский. Молодому человеку показалось, что на ростральных колоннах горит огонь. Странно, что за рассвет такой особенный, может, праздник какой? Домой Алесандр вернулся уже утром и решил, что ложиться уже бесполезно, ведь на репетиции надо быть в десять, да к тому же спать ему совершенно не хотелось. Алесандр еще раз повторил роль, принял душ, выбрал, что надеть, включил телевизор, поставил просмотренный уже несколько раз в кинотеатрах, но ни разу на кассете фильм и лег на кровати, не снимая покрывала…

Его разбудил телефонный звонок. Звонили маме. Алесандр громко позвал ее, но ему никто не ответил. Тогда он сказал, что мамы дома нет, спросил, что передать, и положил трубку. На часах было одиннадцать пятьдесят одна. Телевизор был выключен. Видимо, кто-то из родителей позаботился. Да лучше б они позаботились разбудить его! Алесандр вышел на балкон, раздумывая, стоит ли идти на репетицию, которая, возможно, уже закончилась, или нет. Режиссер настойчиво предупредил его не опаздывать. Но он выучил роль! В конце концов, с каждым может случиться что угодно: попасть в пробку на дороге, внезапно заболеть, застрять в лифте, наконец! Алесандр наскоро оделся и взял сценарий. Ни на метро, ни на маршрутку, ни тем более на машину денег у него не было. Алесандр побежал. Уроки армии пошли на пользу: он добежал до театра быстрее, чем того можно было ожидать. Молодой человек не стал ничего объяснять охраннику, а пронесся по коридору, по лестнице, отыскал зал, остановился, чтобы отдышаться и поправить рубашку, и вошел.

Шла репетиция. По репликам Алесандр понял, что репетировали, совершенно точно, другую пьесу, и это его успокоило. Режиссер сидел в зале в третьем ряду. Алесандр устроился в первом ряду амфитеатра. Нужно было дождаться перерыва или конца репетиции. Наконец, был объявлен перерыв. Алесандр подошел к режиссеру, поздоровался и извинился за опоздание. Режиссер увидел и услышал его, но отвернулся и принялся разговаривать с помрежем. Алесандр стоял и терпеливо ждал. Он понимал, что виноват, и не хотел подливать масло в огонь. «Парик просто пудрой присыплем, да и все. Об этом можете даже не переживать. Меня беспокоит другое, что у нас кулиса в той сцене ни разу вовремя не отдернулась, и еще, по поводу…» — Алесандр слышал обрывки фраз (оба разговаривали тихо) и старался следить за каждым движением режиссера, чтобы не пропустить нужный момент и напомнить о себе. Наконец, помреж удалился. Но режиссер, вместо того чтобы повернуться к Алесандру, остановил пробегающего мимо актера и принялся ему что-то втолковывать. Актер кивал, потом задал один вопрос, выслушал ответ, снова кивнул и побежал дальше, громко провозгласив: «Все на сцену! Перерыв закончен! Ау! Ребята и девчата! Подъем!»

Пустым взглядом режиссер смотрел на сцену. Он о чем-то размышлял.

— Извините, — снова начал Алесандр, — прошу прощения, я опоздал…

— Начнем с первой сцены, — произнес режиссер, обращаясь к актерам. Он даже не посмотрел на молодого человека.

Алесандр постоял еще какое-то время, затем положил текст пьесы на спинку пустого кресла и направился к выходу.

— Когда ты опоздаешь на спектакль, то заставишь зрителя ждать. Ты что же, будешь объяснять зрителю причину своей непунктуальности? А опоздаешь ты потому, что не уважаешь своего зрителя. А значит, и свою профессию. Извини, если твои надежды не оправдались. Мне правда искренне жаль. Но с тобой или без тебя мы сделаем этот спектакль.