Дунай - страница 6

стр.

Вода, льющаяся во впадину из источника, очевидно, попадает туда с залитого водой луга, что расстилается несколькими метрами выше; это видно и по фотографии, на которой Маддалена опирается на Марию Джудитту, приподняв изящную мокрую ножку. Земля поглощает бесчисленные мелкие ручейки, очищает их и возвращает нашему взгляду там, где бьет источник, рядом с повешенной доктором Эрлайном табличкой. Тут наш ученый задался вопросом, откуда же берется вода, которой залит луг и которая является Дунаем. Он пошел вверх по течению ручейков, сбегавших к подножью холма, и через несколько десятков метров оказался у старинного дома XVIII века, рядом с которым стоит дровяной сарай, а перед домом находите я «длинный водосток или даже труба, которая пролегает неподалеку от сарая и щедро льет воду в сторону расположенной ниже впадины». «Ничего не поделать, — продолжает Амедео, — вода, спускающаяся по склону во впадину, из которой бьет источник, проистекает из пролегающего выше водосточного желоба. Вода течет только вниз, она не может подниматься по склону или по трубе (или это единственное известное людям место на свете, где не действует самый честный закон классической физики?)».

Если река есть видимая вода, открытая небу и людским взглядам, то водосточный желоб и есть Дунай. До этого места к докладу невозможно придраться. Если ходить по берегам реки в разных местах и в разное время, указывая пальцем на воду и всякий раз повторяя «Дунай» (логик Куайн, которому мы обязаны теорией очевидного определения и повторяющихся попыток доказать очевидное, приводил в качестве примера Каистр), можно установить идентичность Дуная. Вне всякого сомнения Дунай существует, и в этом нет ничего непоследовательного: раз Амедео, пыхтя, карабкается по склону и указывает пальцем (беспрерывно твердя: «Дунай!») на исток Брега, на питающий этот исток луговой ручеек и на питающий ручеек водосточный желоб, то желоб и есть Дунай.

Но кто же питает водосточный желоб, какое затаившееся, невидимое взгляду речное божество? В этом месте все построения Амедео рассыпаются, ибо наш ученый сдается перед неточностью сплетни, пересказывает чужие разговоры. Он сообщает, что Мария Джудитта, раньше других дошагавшая на своих длинных ногах до дома и заглянувшая в окно комнаты первого этажа, расспросила старую угрюмую хозяйку и узнала от нее, что вода попадает в водосточный желоб из раковины, которая постоянно наполняется из крана; кран этот никто не может закрыть, а связан кран «со свинцовой трубой, наверняка такой же старой, как дом, и уходящей неизвестно куда».

Дилетантский характер подобных соображений не требует комментариев. Он напоминает сочинения об истоках Нила, написанные отважным капитаном Джоном Спиком, которые, по мнению его соперника Ричарда Бертона, а также авторитетного и предвзятого члена Королевского географического общества Джеймса Маккуина, опозорили географическую науку. Наш ученый, привыкший проверять все экспериментальным путем, даже не потрудился проверить, существует ли названный кран, о котором он узнал от той, кто, в свою очередь, только что услышала о нем от другого человека; насколько этот человек достоин доверия — лучше и не задумываться. Еще Геродот доверял только тем, кто видел все своими глазами; а не повторял полученные от других сведения. Возможно, Амедео отвлек вопрос, который выкрикнула ему вслед немного отставшая от спутников прекрасная белокожая Маддалена: «А что будет, если кран закроют?» Видимо, картина переживающих засуху Братиславы, Будапешта и Белграда, картина огромного русла пересохшей реки, открывающего взору груды старого барахла и костей, направили мысли Амедео в метафизическое измерение случайности и сослагательного наклонения. Что произойдет там, если что-то случится здесь? Конечно, ничего, но все же…

4. Моралисты и землемеры у истоков Брега

Во-первых, никакого крана нет и в помине. Повторить пройденный Амедео путь несложно. Я спускаюсь на несколько метров, отделяющих мою скамейку от истока Брега, и шагаю вверх по лугу по направлению к дому, чувствуя, как промокают носки и ботинки. Вода поблескивает среди травы, ручей спокойно журчит, зелень деревьев ласкает глаз, их аромат ласкает нюх. Путешественник чувствует себя немного нелепым, смешным и признает объективное превосходство окружающего пейзажа. Неужели текущие по лугу ручейки — это Дунай, река, про которую говорят в превосходной степени, бассейн которой 817 000 квадратных километров, которая ежегодно выплескивает в Черное море двести миллиардов кубических метров воды? Льющийся несколькими сотнями метров ниже ручей стремительно бежит, сверкает и вполне заслуживает эпитет «чуднотекущий», которым Геродот наградил Истр.