Два толмача на развилке дороги и другие рассказы - страница 8

Тогда, в 1988-м, больше Маргарита прочесть не успела. Она почувствовала себя плохо, резко скрутила ее внезапная боль внизу живота. Она еще помнила себя на операционном столе, когда врачи районной больницы пытались вернуть ее обратно в бренный мир. Однако же усилия их успехом не увенчались. Молодая вожатая пятого отряда пионерлагеря «Рассвет» Маргарита Дерябкина, побледневшая от кровопотери, перенеслась в небытие в том виде, в каком помнила себя в последний день: в голубом сарафане и с недочитанной книгой под мышкой. Так и не узнала она, что стало дальше с ее знаменитой тезкой и Мастером, так и не пережила настоящих чувств в своей короткой жизни.

Освоившись в призрачной сущности, Маргарита не раз приступала к чтению. Все шло гладко ровно до пятьдесят девятой страницы, но раз за разом в этот самый миг возникали непреодолимые препятствия. То ее срочно вызывали на общее собрание почивших родственников. То неподалеку начинал раздувать свои кузнечные меха Микитка, младший брат древнего деда Иоанна Степановича, и тут же из облака, на котором она удобно располагалась для чтения, начинался проливной дождь с громом и молниями, а читать в такой обстановке было просто невыносимо. Когда же, вооружившись фантомным зонтиком, Маргарита твердо решила во что бы то ни стало прочесть заколдованную страницу, оказалось, что вся книга, лист за листом, прочно склеена. Маргарита в сердцах швырнула книгу прочь и, упав лицом в мягкое облако, разрыдалась. Книга еще долго летела с облака вниз, и на осеннем ветру рассыпались во все стороны призрачные буквы.

Здоровенный Микитка, в божьем миру кузнецов сын да рекрут, погибший за царя-батюшку в 1812 году в Бородинском сражении, увидал, что Маргарита нынче бледнее обычного.

– Прощенья просим, барышня! Книжицу потеряли? – сочувственно просопел он.

Маргарита на этих словах завыла так, что Микитка испугался.

– Чего ж в ней такого, в книжонке? За какой она вам надобностью? Не святое, чай, писание?

Маргарита, захлебываясь слезами, отрывисто объясняла, что как сказать, пожалуй, что и да, а возможно, совсем наоборот, но не в этом дело, а в том, что там Мастер, желтые цветы, что встреча, что она ему что-то сказала!.. И что Микитке вообще не понять!

– Ага, ну отчего ж не понять… Понимаем. И пособить можем.

– Да чем же? Ты,небось, и грамоте не обучен?

– Грамоты не разумею, ваша правда. Советом пособлю. Покойники, барышня, все одно тут не помощники. Уих, у кажного, на памяти то токма лежит, что для его самоличной судьбы – польза. Надобно живой родне книжицу вашу подсунуть, их глазами и прочтете.

«А ведь верно!» – блеснули еще влажные от слез глаза Маргариты, и Микитка с восхищением смотрел, как ее бледный обыкновенно образ вдруг расцвел яркими переливами красок.

***

Ивану Мохову то и дело теперь попадался на глаза Булгаков. Книги с его именем на обложках он встречал то в витрине магазина, то в гостях у знакомых, то в роликах на Youtube. Его матери стала названивать старая знакомая по имени Маргарита Федоровна и передавать Ивану бесконечные приветы. В соцсетях преследовала реклама каких-то сухариков с неподходящим девизом: «Дело мастера боится!».

Наконец, когда новая знакомая девица протянула ему книгу с названием «Мастер и Маргарита» и порекомендовала обязательно прочитать, Иван сдался. В тот же вечер при неясном свете настольной лампы его накрыл своей пеленой белый плащ с кровавым подбоем.

Иван не заметил, как проглотил первые пятьдесят страниц. Мистическая тема казалась ему отчего-то крайне близкой и понятной. Пронеслись перед его глазами как живые – встреча на Патриарших, суд над Иешуа, гибель Берлиоза, сумасшествие Ивана Бездомного, сеанс разоблачения… Дойдя до 58-й страницы, Иван подустал. Он взглянул на часы – почти два часа ночи. В темное окно бодро светил фонарь, Иван Бездомный уже познакомился с Мастером, а тот уже поселился в подвале и вовсю писал роман о Понтии Пилате. Еще чуть-чуть…

«Ладно, почитаю еще полчасика, – решил Иван Мохов и вдруг перелистнул сразу пару страниц. —Тэээкс… Любовь, любовь, любовь… Ага, вот!» И Мастер, не уделив чувствам должного внимания, сразу «вышел в жизнь, держа роман в руках».