Две строки до востребования - страница 25

— Мамочка! — Лена кинулась обнимать маму. — Мне так жалко тебя. — И принялась плакать.

И у Кости что-то запершило в горле. Тоже хотелось прижаться к матери. Но сдержался. Его только не хватало! Вот и отец обнял маму.

— Да что вы! — смеясь стала отбиваться Лидия Ивановна. — А мне, например, пса жалко.

— Пса? — изумился Костя. — Он же мог тебя разорвать!

— Ах, что мы знаем о собачьей душе. Я как-то читала в газете стихи. Начала наизусть не помню, но суть в том: на цепи сидит пес, он исходит злобным лаем и кажется необыкновенно страшным.

— Действительно, — сказал Аркадий Федорович, — собачья душа… А мне позволите немножко поэзии?

Костя и не подозревал, что отец умеет так выразительно читать стихи. «Очень естественно и эмоционально», — сказала бы их учительница по литературе.

Настоящий вечер поэзии получился. После отца Леночка захотела блеснуть. И блеснула! Когда только, малявка, научилась! Голос звонкий, глаза сверкают. Артистка! До того разошлась — чуть ли не детсадовские стихи начала вспоминать. И папа, и мама громко, как на концерте, аплодировали ей. И Костя хлопал. Не жалко. Да и то правда: здорово получалось у сестренки. А главное — всем было хорошо, весело, и каждый хотел сделать другому что-нибудь приятное. Вот Костя и хлопал, не жалея ладоней. И когда он сам тоже вышел на середину комнаты и, набрав полную грудь воздуха, собирался торжественно произнести: «Зима! Крестьянин, торжествуя…», но почему-то не произнес, а закатил вдруг глаза и… звонко чихнул, то все трое в один голос сказали:

— Будь здоров!

— Спасибо, — ответил Костя. Он снова набрал побольше воздуха и… вместо «Зимы» так же звонко чихнул еще два раза.

— Где же ты простыл? — забеспокоилась мама.

Костя мигом вспомнил, как несколько часов назад он стоял в холодной воде, вылавливая утонувшую сандалию, и очень испугался.

— Ничего не простыл. Это я… просто так, — сказал он и тут же чихнул в четвертый раз.

Аркадий Федорович усмехнулся:

— Просто так! А пословицу слышал: просто так и чиха не бывает?

— В школу не раздетый ходил? — поинтересовалась мама.

— Нет, в курточке, — уже совсем жалобно сказал Костя.

— На третьем уроке у вас сегодня, если не ошибаюсь, — физкультура? Верно? Она была?

— Ну… была, — вяло подтвердил Костя. Во всяком случае, мама не ошиблась: урок физкультуры и в самом деле значился по расписанию во вторник.

— В зале не холодно было? Не сквозило?

— Нормально, — Костя пожал плечами.

Поскольку чихать он, кажется, больше не собирался, Лидия Ивановна успокоилась, а Леночка, которая боялась, что родители опять начнут прорабатывать брата и кончится такой замечательный вечер, неожиданно радостным голосом предложила:

— Давайте танцевать! Папа, включишь магнитофон?

— Действительно! — оживился Аркадий Федорович. — Прекрасная идея!.. Лидуша, — с многозначительной улыбкой посмотрел он на жену, — а помнишь, как четырнадцать лет назад в Доме офицеров черноусый лейтенант медицинской службы буквально у меня из-под носа увел тебя на вальс?

— Значит, ты был недостаточно расторопен.

— Обещаю: такого не повторится. Итак, первый танец — только со мной! — Аркадий Федорович вынул из прозрачного чехла свой новенький японский магнитофон и выдвинул ящик стола, где хранились пластмассовые кассеты со всевозможными записями…

Молодец все же у него сестренка! Молоток! И язык, оказывается, умеет держать за зубами. Благодарный Костя завел Леночку в соседнюю комнату, достал из портфеля почти еще целую пачечку жевательной резинки и сунул сестренке розовый квадратик.

— Бери. Угощаю.

— Жвачка? Где достал?

Молодец-то молодец, а без глупых вопросов никак не может!

— Где достал, больше нет.

— Гринька дал? — шепотом спросила Леночка.

— Дался тебе Гринька! — поморщился Костя. — В школе за трехцветную ручку выменял… Все равно она треснутая была.

Когда они вернулись в зал, на маме уже сверкали белые лакированные туфли на тонких каблуках.