Двенадцать историй, в которые вам лучше не попадать - страница 21
- Какие странные ты говоришь вещи! – с изумлением произнес Дитрих. – Откуда ты знаешь? Я слышал от своих агентов в правительстве русских, которым я плачу огромные деньги, что могут быть перемены! Но откуда ты знаешь?
- Знаю откуда-то, - ответил скромно Ганс. – Сам не знаю откуда. Интуиция.
Через месяц грянул кризис 1998 года. Тысячи коллег Дитриха, вкладывавших деньги в Россию, стали банкротами за время кризиса.
Но только не Дитрих Локке – он, напротив, стал еще богаче – деньги он успел перебросить в Юго-Восточную Азию, и скупить в России за бесценок, во время кризиса, множество сырьевых баз.
А его сын, Ганс, стал управляющим всей группы компаний отца.
Однажды Ганс шел по направлению к своему «Бентли», выйдя из одного из московских банков.
У входа в банк стояла огромная очередь «пострадавших от кризиса» вкладчиков. Многие женщины плакали, выкрикивали лозунги.
Ганс остановился, как вкопанный, когда прямо рядом с ним закричала женщина:
- Миша! Саша! Ну идите же сюда!
Ганс узнал маму.
Через минуту он увидел и своих братьев.
Он подошел к ним, и заговорил с ними, на ломаном русском, с сильнейшим немецким акцентом.
Скворцовы не хотели верить случившемуся, мать и отец плакали, а Ганс растерянно улыбался, и обнимал своих братьев, которые не плакали, а таращились на него во все глаза.
Потом Ганс рассказал своим родителям о своей новой жизни, и о том, что все эти годы помнил голос матери, и два русских имени – Миша и Саша.
А еще через полтора года вся семья Скворцовых переехала в Гонконг. Здесь братья Скворцовы стали помощниками Ганса Локке.
Миша Скворцов стал заместителем Ганса по транспорту, а Валик Скворцов по кличке «Чубайс» замещал Ганса Локке в финансовых вопросах.
История одиннадцатая
«Метель»
Четыре большегрузные «фуры» были в пути уже неделю. Они пересекли всю Европу, десятки часов отстояли на таможнях с самыми разными государственными флагами – от Греции до Белоруссии.
Впереди ехала фура, за рулем которой сидел Мишаня Королев. Он был старым дальнобойщиком, самым опытным из всех водителей. Мишаня был руководителем колонны – он отвечал за то, что груз – четыре фуры греческого шоколада – дойдет до пункта назначения.
Всего в колонне работало восемь водителей – по две в каждой машине.
Последние двое суток выдались особенно тяжелыми. Не прекращалась снежная метель и шквальный, ледяной ветер.
Водителям приходилось до боли в голове всматриваться в кромешную белую мглу. Белая мгла стояла перед глазами, даже когда водитель, сменившись, залезал на спальное место и проваливался в сон.
Около одиннадцати вечера возглавлявшая колонну фура Мишани встала. Встали, тяжело ухнув, и три другие машины.
Мишаня, запахнувшись в тулуп, матерясь, приоткрыл дверцу и выпрыгнул из машины в снег.
Мишаня сделал несколько шагов по толстому покрову снега, укрывавшему дорогу. Он постоял несколько секунд на дороге, всматриваясь зачем-то в белую мглу.
Мишане показалось, что он видит человека – маленькую человеческую фигурку, стоящую на дороге где-то вдалеке. Такие странные видения бывают – от усталости.
Но никого не было – только ветер и снег. Мишаня вернулся в кабину.
Колонна тронулась снова, но ехать приходилось все медленней – многотонные фуры с трудом пробивались сквозь толстый слой снега на дороге. Впрочем, самой дороги уже давно не было видно – Мишаня ориентировался только по ощущению в руле: если машина увязала, значит, съехал с дороги - на трассе слой снега был меньше, чем на обочине.
Так машины проехали еще час.
И вдруг Мишаня уже совершенно ясно увидел, и даже позвал засыпающего напарника: на обочине стол человек, замотанный в белый овечий тулуп, с большим рюкзаком на плече.
Мишаня нажал на тормоз, и фура встала.
Человек на обочине сделал несколько неуверенных шагов к фуре и помахал рукой.
Мишаня собрался открыть дверцу.
- Не выходи так, Мих! – сказал напарник, Вован. – Мало ли кто такой. Знаешь, как сейчас. Может, там еще десять таких.
- Разберемся! – сказал Миха, но на всякий случай сунул в карман тулупа монтировку.
Миха выпрыгнул из кабины и медленно пошел к человеку.
Когда Миха подошел к нему вплотную, он отбросил темные мысли – человек выглядел страшно замерзшим и измученным, он беспомощно улыбнулся Михе, и сказал: