Двойной спор - страница 37

стр.

С каждым моим словом Эми поникает.

— Что?

— Говорю же, никчёмная, — ошеломляет выводом.

— Тебе не нужна такая подруга. У тебя вон какие были.

— Какие?

— Клёвые. Под стать тебе. Я же до двадцать двух остаюсь невинной. Убожище.

— Эми, слушай. Ты — не как они. Это правда. Ты намного лучше. Прекрати развозить нюни. И про невинность замолчи. Было бы лучше, если бы тебя попользовал, а потом… — замолкаю.

— Ев, с тобой так…построили? — аккуратно пытается вытянуть большее девушка.

Качаю головой. Лучше не знать ей события, при которых я лишилась д*вств*нности.

— Не. Мой первый раз был классный. Пошли, — перевожу тему.

— Куда?

— Ты же на метро?

Эми кивает.

— Мне на него тоже надо.

— А тебе в какую сторону? — морщусь от холода, но адрес отца называю.

— Мне в противоположную, — грустнеет Ватрушкина.

— Ой.

— Что? — не понимаю её реакцию.

На плечи падает мягкое "облако". Слегка приседаю от неожиданности.

— Подвезти, новенькая? — предлагает Романов, вальяжно обойдя и встав сбоку.

Просовываю руки в пуховик. Жутко дорогой, новый, бирка висит, и женский.

— Ты у кого пуховик украл, иуда?

— Это, так понимаю, вместо "спасибо"? — глумливо скалится.

— Ев, — прерывает гляделки Эми.

— Да? — поворачиваюсь к ней, прекратив смотреть на наглеца, демонстративно засунувшего ладони в карманы строгих брюк, чтобы…что?

Показать напускной пофигизм?

— Я пойду. Ты езжай с ним, — шепчет на ухо, под изломленную бровину Романова.

— А ты?

Прикрываю ладонью наши лица. Кто знает нехристя. Вдруг и по губам читать умеет.

— Тебе надо налаживать с ним контакт. Мне — учиться. Займёмся важным.

— Может…

— Если что, пиши, — не даёт договорить девчонка.

— Пока, — «отлетает» она от меня мячиком.

— Постой, ватруш, — роняю, но соседка махнув на прощанье, убегает, только шапка с помпоном трясётся. И вот она, и её хозяйка быстро скрываются за поворотом.

Стою дура дурой, не знаю бежать за ними, али нет?!

Но его голос мешает сердцу биться нормально. Мысли о Ватрушкиной уносит продувным ветром.

— Забавная. Подруга твоя?

— Ёбан…

В последний момент хладнокровно топлю матюк, вспомнив, что хорошие девоньки не матерятся.

— Зачем подкрадываешься, нехристь? — упираюсь рукой в грудь сильную, мускулистую…

Нет. Нужно прервать порочный круг.

Надо набраться смелости и сходить к бабке-ведунье за отворотным зельем. Скока можно растекаться лужей?!

Так же в тренажерный зал абонементик купить не помешает, мысленную зарубочку делаю.

Обладала бы растяжкой «ух», могла бы упереться ногой. Но я бревно бревном, поэтому стоим теперь, как в мелодраме. Романов мою ладонь в тёплой лапе держит, я истуканом замерла, глазами «хлоп-хлоп».

Уму непостижимо, но в его компании, холод не берёт.

На улице минус семь, а мне рядом с ним тёпло.

— Новенькая, а, новенькая, — шепчет «разбивенец» девичьих сердец. 

— Да? — тоненько «подшептываю», изображая (на кой ляд?) тургеневскую деву.

— Долго стоять будем? — мажор упрямо добивается конкретизации.

— Подвезти тебя, или сама почапаешь? Решайся быстрее, своих дел по горло, — откидывает ладонь мою с себя.

«ТРЫНЬСЗ-З-З».

Это момент вдребезги разбился. Осколки жестоко вонзились в меня, но зато благодаря им соизволила очухаться.

— Поехали, — чешу нос.

Часался чего-то. По всей видимости, аллергия на сомнительных личностей обострилась

— В обратную сторону, — иронично хмыкает король, когда я направляюсь к парковке.

Не мог сразу сказать демонюка.

Чтоб не спалил, закатываю глаза до того, как разворачиваюсь. А повернувшись, спокойно иду, куда сказали.

Увидев в нескольких метрах знакомую машину, вприпрыжку добегаю до неё.

Открываю дверь. Странно, что Романов поиздеваться не решил. Там заблокировать спецом.

Залезаю внутрь.

— Тц. Похоже поцарапалась, — уже в теплом салоне, замечаю на внешней стороне ладони кровь.

— Что? — садясь на водительское сиденье, обращает внимание Романов на моё недоумение.

— Не моя кровь. Если не моя, значит… — стремительно поддалась вперёд. И прикиньте, он, лихо, всея универа, размазался по двери.

Может от неожиданности, а может боится. Меня(?).

Гы-гы-гы.

— Что, новенькая, что? — не понимает синеглазый.

— Руки-ка дай, — тяну свои к его.