Двойной спор - страница 38

— Не спрячешь, — ехидничаю.

— И отрубить тебе их нечем, спрятать так же некуда. Дай, гляну, — неугомонно лезу на него.

Увидели бы творящееся Илонка, да группа её, живущая под лозунгом, "развлекуха без напрягуха", точно решили бы, что я от слов к делу перешла.

Но — нет. Просто нужно узнать. Не решила, что буду делать с новой информацией. Но фиг с ним, потом решу.

— Всё. Хватит, — морщится парень.

Понимая, что ему больно, испуганно замираю.

На нём. Рома смотрит…на мои губы и медленно начинает к ним склоняться.

Чувствую его дыхание в паре миллиметров. Понимаю, что сейчас поцелует. Закрываю глаза, глупо поддаюсь к нему. И…вместо воплощения моей влажной фантазии в жизнь, он просто отодвигает меня от себя, и "перебрасывают" на сиденье рядом.

— Переборщила. Прости, — пытаясь скрыть неловкость, закусываю губу.

— Ничего, — натянуто принимает извинения.

И прекращает скрывать ручонки. Не пихает их мне, со словами: "Ну, на, на, смотри. Хотела же."

Ему просто надо завести машину, а мне всё так же надо посмотреть, что с ним.

Побеждает, в общем, моя персона.

Рывок и я бережно удерживаю его за кончики пальцев.

— Что случилось? — потрясённо выдыхаю.

На руках живого места нет. Они полностью в запёкшейся крови. И кое-где, от неосторожного движения, она стала сочиться снова.

— Поехали в медпункт? — прошу жалостливо.

— Ромашкина, — с нечитаемым выражением, мою ладонь перехватывают. Сжимают пальцы.

— Да?

— Почему ты такая? — продолжает таращится он на наши соединённые руки.

— Какая?

— Заботливая.

Фантомное чувство, что меня бьют под дых, в тот момент, когда его красивое лицо уродует брезгливая мина.

Но, в следующую секунду, другими пальцами, парень стирает с моей ладони свою кровь. И я догадываюсь, что брезгливость адресована не мне. Ему от себя противно. Но…почему?

— Ром, — впервые называю его по имени.

— Что, Ева? — захватывая в плен холодных глаз, устало говорит.

В данный миг он кажется таким настоящим.

Нормальным, простым, обычным. Пусть и смазливым.

— Что произошло? Почему ты…

— Куда тебе?

"в крови".

— Называй адрес, — мигом становясь надменным Романовым, всея универа, он убивает желание помочь за секунду.

— Зелёные пруды, двадцать, — цежу сквозь зубы.

Хотела всего-то помочь. Тяжело было принять помощь?

Обязательно строить из себя глыбу ледышечную?

— Не против музыки? — зачем-то уточняет.

Пожимаю плечами.

— Делай, что хочешь, — разрешаю.

Может хоть раздеться. Мне безразлично. Довёз бы до дома и пусть дальше калечится.

Мне всё равно. Всё равно будет. Всё равно. Убеждаю, убеждаю и убеждаю себя.

Но не убеждается, неизвестно по какой причине.

Погрязнув в пасмурных вязких мыслях, не отслеживаю, что Романов хочет мне что-то сказать.

Не решается. Закрывает рот и зло тычет в экран.

По салону разливается незнакомая мелодия. Мужской голос зачитывает слова, которые чутко состыковываются со мной. Они, как будто складывались в предложения именно для меня.

Переводя в уме магнетические строки. Не слышу странный треск и, конечно, не отслеживаю, что мажор, со свойственной ему усмешкой, оторвав от своей футболки кусок, перематывает им руку.

— Что за песня? — с трудом прогнав слезы, пытаюсь разговором заглушить зияющую дыру в душе.

Хотя бы немного заполнит её его "теплом".

— Slippin away. Sycosis, — ставит в известность парень, лавируя в потоке машин.

— Понятно, — поджимаю губы.

Угу. Хорошо поговорили. Информативно — главное.

— Приехали, — обращает Романов, через некоторое время, моё внимание на происходящее.

— Извини, — вываливаюсь из транса. Начинаю снимать с себя куртку.

— Достаточно простого «спасибо», Ромашкина, — едва улыбаясь, иронизирует гад.

— Да, да, смешно. До колик в животике просто.

Высовываю руки из рукавов, и бросая куртку на заднее сиденье.

Швырнула бы в рожу бессердечного, но знаю — ему ничего не стоит, начать со мной перебрасываться.