Дыши со мной - страница 12

«Зачем я добилась разрешения посещать перинатальный центр? Я — дура? У ребёнка есть родня. Чушь несу. Какая к чёрту родня? Они написали отказ. Вообще непонятно. Единственный внук от дочери, которая вряд ли выкарабкается. Тьфу. Вопрос вообще не в этом. Зачем мне его проблемы?» — ворчал разум всю дорогу до дома.

И всё же Слава позвонила по телефону, который любезно продиктовала Татьяна Петровна, и оказалось, что её звонка ждали. Идти на попятную стало неловко, поэтому пришлось обговорить время посещения. Реакция коллег повергла девушку в шок — для неё открыли двери едва ли не на круглосуточное посещение — а она всё меньше и меньше хотела этого. Чем больше Слава думала, тем тяжелее становилось на душе.

— Я приду в понедельник, — выдавила она напоследок, отсекая себе путь назад.

Два дня она накручивала себя, подсознательно искала причины, чтобы избежать никому ненужной встречи с чужим ребёнком, и превратила время перед отпуском в ад. В понедельник без всякого желания и полным негативом к себе Слава отправилась в перинатальный центр, нарочно одев самую вызывающую экипировку для езды на мотоцикле.

— Пусть меня выставят взашей, — умоляюще сказала она, разглядывая себя в зеркале. Мотоджинсы и куртка сексуально облегали её тело. Создавалось впечатление, что она собралась, как минимум в ночной клуб, как максимум покорять подиум, но никак не на встречу с ребёнком. — Неподходящий наряд. Совсем неподходящий.

Увы, с ней никто не согласился. Слава вошла в огромное современное здание и не заметила, как оказалась в надёжных руках симпатичного молодого доктора, который повёл её по коридорам, безостановочно рассказывая о состоянии пациента.

— Примерьте, пожалуйста, — отвлёкся он, чтобы передать ей из рук медсестры халат и бахилы. — Сами понимаете…

— Да, конечно. Без вопросов, — согласилась Слава и привычно вдела руки в рукава тонкого халата, прикрыв обтянутую джинсами попу. — Каковы шансы?

— С максимальной долей вероятности пацан будет здоров, и это чудо. Разумеется, могу возникнуть осложнения или проявятся отсроченные патологии, но то, как стремительно он навёрстывает недостающие граммы, как старательно хочет дышать сам, внушает оптимизм, — с азартом восхищался доктор. На вид ему было не больше тридцати лет, хорошо сложен, ухожен.

— Я рада…

Что ещё могла сказать Слава? Как медик, она осторожно радовалась улучшению состояния малыша. Как человек, думала о том, что ждёт его впереди, и не видела ничего оптимистичного. Для отказников одна дорога — в детдом, но сначала его ждёт больница, потом дом малютки. Само собой, не зная иной жизни, он всё будет воспринимать как должное.

— Вот и он, наш герой, — донёсся голос доктора.

Слава сморгнула печальные видения и обратила внимание на кувез, с которого мужские руки ловко откидывали попону. Сквозь прозрачный пластик на неё смотрели пуговки-глаза на крошечном личике. К носу тянулась трубочка с кислородом, на ручке и ножке держались датчики, от которых вились проводки к мониторам. Вместо распашонки на малыше была вязаная кофточка, на голове шапочка.

— Егор? — удивлённо переспросила Слава, увидев на кувезе табличку с именем.

— Татьяна Петровна, сказала, что вы дали ему это имя.

— Вы хорошо её знаете.

— О, да, — с энтузиазмом воскликнул доктор. — Она была моим куратором здесь, когда я только устроился на работу. Нас называли счастливой парочкой.

— Дайте-ка угадаю, ваши общие дежурства были самыми спокойными. Везёт. А нас с Татьяной Петровной чёрной приметой обзывают. Егорка — исключение.

— Да, он просто чудо. Смотрит так осознанно, хотя ничего не понимает.

— Уверены? — усмехнулась Слава, узнавая и не узнавая в малыше того новорожденного, которому совсем недавно спасали жизнь. — Думаю, он уже понимает, что в этом мире может рассчитывать только на себя. Можно мне немного с ним побыть?

— Разумеется. Я вас покину. Будут вопросы, звоните. Рад встрече, — улыбнулся доктор. Его серые глаза весело поблёскивали. Он знал о Славе так много, что не мог поверить в её существование. Наяву она оказалась ещё интереснее, чем со слов Татьяны Петровны. Сердце мужчины забилось быстрее, когда девушка вошла в холл центра в своём умопомрачительном одеянии, настолько сексуальном, что все взгляды непроизвольно обращались к ней. В приглушённом свете её волосы отливали медью, на свету — золотом. Молочно-белую кожу усеивали веснушки. И всё это великолепие было чужим, запретным, что не мешало испытывать желание более близкого знакомства. — Увидимся.