Джемми - страница 4

Брат заинтересованно взглянул на свою сестру.

— А, эта новая фабрика… Он нее столько дыма и шума!

— Да нет же! — девочка выглядела раздраженной. — Это глупое место! Там у входа написано, что они выпускают джем. Но откуда же он берется среди всего этого дыма? Да, он выпускает только черный-черный дым и грузовики! Я следила за ним, я знаю! — с гордостью добавила она.

— Эта фабрика действительно загрязняет воздух чересчур сильно для простого завода, — внезапно глаза старшего брата засветились. — А вдруг они там делают что-то! Оружие, наркотики…

— Или маринованные оливки. — Девочка скривилась. — Ненавижу оливки!

— У меня есть идея! Мы должны пробраться туда и раскрыть все их тайны и заговоры! А то вдруг они там еще и плетут какие-нибудь козни против нас?

В ответ девочка насупилась. Брат ухмыльнулся еще более широкой улыбкой.

— Тогда решено! Сразу же после завтрака встречаемся во дворе! За революцию! — неожиданно крикнул он.

— За джем! — ловко подхватила девочка.

Было мрачно. Темные тучки с черепашьей скоростью плелись по небу. Их было три: тучка-папа — самая большая, тучка-мама — не такая огромная, и тучка-дочь. Маленькие косички последней развевались по громадному синему полотну, слегка покачиваясь. Люди чередой проходили мимо девочки. Их было много, людей. Они шли вперед, к Маячной улице. В последний раз девочка была там, когда её маме нужно было купить новый комплект постельного белья. Неужели у всего города одновременно порвались наволочки?

Дверь открылась. Из дома вышел брат, держа в правой руке свой ярко-желтый дождевик.

— Я слышал, может начаться дождь. Заждалась?

— А когда ты не опаздывал, копуша? — девочка улыбнулась.

Они пошли темными дворами и переулками, стараясь не выходить на большие дороги.

— Фу, тут так воняет! Почему мы не можем выйти к тем людям? — девочка брезгливо зажала нос. Запах пара и машинного масла был для нее более привычен зловоний мусорных баков.

— О, нельзя! За нами могут начать следить.

Узкие проемы между высокими многоэтажками почти не пропускали солнечный свет. На стенах тоскливо висели тусклые керосиновые лампы, сквозь толстые шторы редких домов едва просачивались одинокие лучики света. Брат увлеченно что-то рассказывал, но девочка утеряла нить повествования.

— …а вместо пальцев у них лезвия, как от ножниц, представляешь? Они одеваются во всё черное, лазают по стенам и следят за всеми. Никто не знает, зачем… — брат рассмеялся. — Если бы они были парикмахерами, а не ворами-взломщиками, было бы куда проще.

— А, что?

Оказывается, если идти слишком долго, ноги сначала слабеют, а потом перестают тебя слушаться. Будто ещё шаг, и они начнут сами нести тебя, словно и не твои они вовсе. Когда девочка рассказала об этом маме, та весело расхохоталась и сказала, что такое бывает только от бутылки хорошего вина. Девочка так и не поняла, что это значит.

Брат замедлился, потом и вовсе остановился.

— Ты видела эти плакаты? — он показал пальцем на большой лист красивой блестящей на свету бумаги. На листе была нарисована здоровенная красная голова какого-то лысого человека, грозно смотрящего на девочку. Голова была совсем голой, как помидор. У ее обладателя были маленькие глазки, большой толстый нос и распухшие губы.

— О, это Лейп Зельцен. Его избирают на двенадцатый срок в следующем месяце. Сколько уже ему? Семьдесят? Восемьдесят? Лейпа избирали сколько я себя помню, будто иначе и быть не может. Он правил — мы молились на него, он правил — мы плевались на него, он правил, но мы всё равно не знали никого, кто был его лучше.

— Страшный человек! Я бы не стала ему подчиняться.

— Никто бы не стал. Но разве у нас есть выбор?

Кап. Кап-кап.

Девочка высунула язык настолько, насколько только смогла. Она почувствовала вкус соленых капель у себя во рту и поморщилась, и они с братом ускорили шаг.

Брат говорил, что фабрика находится на Улице Правды, что недалеко от Площади Любви. Девочка помнила, что раньше она любила ту площадь, там продавали вкусное мороженое. А теперь вместо будки, за которой всегда стояла толстая старушка с седыми волосами, любившая называть девочку маленькой принцессой, построили музей. Девочка не любила музеи.