Еда - страница 16
К тихой бабушке никто не приходил, и она вообще не вставала с кровати, я даже не знаю, когда она ходила в туалет.
Хотя -- с другой стороны -- меня тоже не тянуло в это место.
Ибо нечем.
Кормили в больнице странно. Я ничего не имею против хлебных котлет. Они тоже люди. Но тертая вареная морковка на гарнир! Или тертая вареная свекла! Это и правда невкусно. Очень невкусно.
Девочка, лежащая рядом, любила что-то рассказывать о себе.
-- Меня мама так плющит, так плющит!.. Хочет, чтоб я обязательно вышла замуж, когда вырасту!
-- А ты еще не выросла? -- удивляюсь я. -- Ты, по-моему, метр семьдесят где-то!
-- Не-е-ет, я еще не выросла! Выросла -- это когда диплом получила! Мама хочет, чтоб я диплом получила -- и замуж. А я ей -- что в семье хорошего? Ну вот что?
-- Те банки, что в самом углу полки стоят, не открывайте -- это на особый случай, для гостей! -- кричит в телефон громкая бабка. -- Я туда самые отборные помидоры запихивала!
Девочка давится смехом и прикрывает лицо уголком одеяла, чтоб бабка не заметила.
Вечером девчушку навещает мама.
Удивительно, как она на нее похожа. Такая же неуловимо смешливая, легкая женщина.
-- Я тебе пирожков принесла. Тут монастырь недалеко, там в лавке всякие пирожки продают -- я решила взять на пробу. Тут с рисом и с гречкой -- не знаю который какой.
-- Ма-ам, а в них лук есть?
-- Ой, не знаю!
-- Ма-а-м, ну я же не люблю с луком!
-- Ну надломишь, поковыряешь...
-- А потом, если что, выкинуть? Нехорошо!
-- Отдашь кому-нибудь...
-- Расковырянный пирожок?
Мама смеется:
-- Ну глупая я, глупая!
Она обнимает девочку, но та вырывается, забирается под одеяло и натягивает его до самого носа.
Мама легонечко касается ее лба.
-- Я вот сейчас шла по коридору, а там на лавочке мужчина с женщиной сидели. Она вся такая сопливая, несчастная... А он ее обнимает, жалеет...
-- А в Англии в XIX веке, если какая-нибудь графиня болела, она запиралась в своих покоях, пока не поправится, чтобы муж ее в таком неподобающем виде не увидел!
Мама улыбается и качает головой. И поворачивается в мою сторону.
Я быстро закрываю глаза, чтоб не догадались, что я подсматриваю.
-- Совсем девочка с лица спала! Аж прозрачная! Ладно, пойду я...
Несколько шагов, и -- шлепанье босых ног по полу:
-- Ма-а-м, ма-а-ма!
-- Ну что ты босая вскочила! Иди, иди ложись! Хорошая моя девочка!
И много-много чмоканий в щеки и тихого смеха.
Перед сном я съела два пирожка -- с гречей и рисом. Хоть какая-то нормальная еда.
Ночью -- мы все проснулись от грохота. Бойкая бабка вскочила первой и зажгла свет.
Оказалось, что тихая бабушка запнулась обо что-то и растянулась на полу.
Кое-как совместными усилиями -- а бабушки, даже самые худенькие, очень тяжелы -- мы подняли ее и посадили на кровать.
-- Почему ты не зажгла свет? -- допытывалась бойкая. -- Так ведь можно было упасть и удариться головой о спинку кровати -- и все!
Тихая бабушка только трясла головой:
-- А я... а я... а я не хотела никого будить...
-- Да все спят как убитые... -- ворчала бойкая бабуся.
-- Я... я в туалет...
-- А днем тебе не сходить было, старая? -- не унималась боевитая.
-- А днем... а днем мне стыдно... -- вдруг сказала тихая бабушка и заплакала. -- У меня на спине дырка!
-- Да видели, видели...-- вторая бабуся похлопала ее по плечу. -- Не реви! Я своим скажу: принесут чего-нибудь, ты поменьше меня, всяко в мое влезешь! Бедолажная, вон какой синяк на ноге набила!
Тихая бабушка виновато куталась в одеяло.
-- Да, -- сказала бойкая старушка, -- вроде носишь-носишь ночнуху, и износу нет, а потом повернулась резко -- и дырка во всю спину. Хотя раньше-то шили лучше, чем сейчас.
На следующий день мне стало чуток легче. Жар стал ослабевать.
Девочку с соседней кровати выписали немного раньше, потом настал черед шумной бабуси, потом -- мой.
Перед отъездом бойкая бабка даже поругалась с тихой из-за того, как правильно солить огурцы. Тихая бабушка оказалась на удивление упрямой.