Ее высочество няня - страница 11

— Отлично, — хмыкнул он и, больше не сказав ни слова, вышел вон.

С минуту я тупо пялилась на дверь. Потом перевела взгляд на оружие у себя в руке. «Ну вот… — мелькнула в голове очередная бредовая мысль. — И почему я стилет посолиднее не купила?»

Грумель вернулась только через четверть часа. К тому времени маленький король уже успел основательно проголодаться и соглашался не орать только у меня на руках. И то если я расхаживала с ним по комнате. Стоило остановиться на несколько секунд, как ор начинался по новой.

Впервые в жизни оказавшись наедине с младенцем, я понятия не имела, как его унять. И поэтому послушно шагала из угла в угол, бормоча всякую чушь о королевском достоинстве, которое при таком несолидном поведении живо скатится в подгузники. Впрочем, когда и подгузник как-то подозрительно потеплел, я принялась рассказывать о способах казни для нерадивых кормилиц.

Наконец дверь распахнулась, и в спальню вплыла Грумель. За время своего отсутствия она успела не только успокоиться, но и переодеться, и сейчас щеголяла в новом платье. Мало того, она явилась не одна, а в сопровождении группы разновозрастных девиц.

— Ах, дайте сюда! — раздраженно воскликнула она, буквально выхватив у меня малыша.

Решив, что ребенка сейчас все-таки покормят, я не стала противиться этому хозяйскому жесту. Каково же было мое удивление, когда женщина не глядя сунула малыша в люльку и снова развернулась ко мне.

— Ну, и чем вы объясните свое поведение? — величественно спросила она.

Впечатление слегка испортили упертые в крутые бедра кулаки. Грумель сразу стала похожа на разодетую торговку рыбой. Не сдержавшись, я прыснула.

— Вы смеетесь?! — она возмущенно ткнула в мою сторону толстым пальцем- сарделькой и оглянулась на девиц, словно призывая их в свидетели. — Она смеется! Подумайте только.

И тут юный король сообразил, что кормить его опять не стали, и выдал руладу, заставившую подскочить всех присутствующих.

— Леди Грумель! — рявкнула я, с трудом перекрикивая ор. — Займитесь, наконец, своими прямыми обязанностями!

Женщина явно собиралась возразить, но малыш демонстрировал поистине королевскую нетерпеливость и целеустремленность. Выяснять отношения под такие вопли было просто физически невозможно. Грумель с перекошенной физиономией выдернула ребенка из кроватки, как морковку из грядки, и плюхнулась в ближайшее кресло.

— Не будем мешать, леди, — я кивнула на дверь в смежную спальню. — Побеседуем там.

Грумель первой рванула в указанном направлении с орущим ребенком на руках:

— Его величество привык засыпать там!

Я подавила желание напомнить наглой тетке, что она вообще-то короля не спать укладывать собралась, и молча прикрыла створку у нее за спиной. За дверью раздался полный негодования возглас. Но очередной вопль его величества показал, что король не намерен больше ждать, и горе-кормилица вынуждена была подчиниться.

— Теперь о вас, леди, — я обвела многообещающим взглядом разношерстную компанию. — Кто вы и что здесь делаете?

Отвечать мне особым желанием не горели. Я встретила взгляды от завистливых до откровенно ненавидящих, и лишь парочку относительно равнодушных. «М-да… — мысленно протянула я, присаживаясь на подлокотник кресла. — Королевскую няню явно не ждали. Ну, по крайней мере, меня в этой роли точно не ждали. Но проводят явно охотно».

Пауза затянулась сверх всякого приличия. Но я продолжала молча сидеть, рассматривая то одну, то другую девицу. Наконец вперед выступила женщина постарше.

— Мы узнали, что совет назначил очередную няню, и пришли засвидетельствовать ей свое почтение.

— Вот как? — я приподняла бровь, мысленно отметив эпитет «очередную». — И что же вас смущает?

— Ваша молодость и красота, — с гаденькой улыбочкой отозвалась нахалка.

— А няня его величества должна быть старой и желательно страшной как смертный грех?

— Нет! Что вы! — воскликнула она. — Я имела в виду, что вы так молоды и прекрасны, вам бы еще жить и жить.

— А королевская няня — это приговор? — хмыкнула я.

Шутка не удалась. Судя по выражению лиц, большинство из девиц именно так и думали. Сочувствия, впрочем, нигде не наблюдалось. Зато кое-кто ухмылялся с откровенным злорадством.