Эхолот - страница 14

Всё отчетливей зов.

И наконец внизу, над громадным зеркальным плато, появляется силуэт. Плывущий устремляется вниз, выравнивает скорость и долго парит рядом с огромным серебристо-белым китом, или Существом, похожим на кита. У Существа нет глаз, нет рта, оно похоже на полупрозрачный дирижабль с тонкими плавниками и лёгким широким хвостом. И путь за ним светится.

Изредка “кит” взмахивает хвостовым плавником и увеличивает скорость, обгоняя, потом замирает и ждёт, а когда отстающий почти догоняет, неожиданно срывается с места – это похоже на игру с ошалевшим от счастья ребёнком.

Детскую радость испытывает гость от этой удивительной встречи и, наконец, просыпается в священной уверенности, что встретился со своим отцом.

Этот сон Иннокентий запомнил. Правда, мало кому о нём говорил.

Скоро выяснилось, что тесть Сомова к столу выходит не всегда в галстуке, да, собственно, и не претендует, а курит действительно трубку, только довольно странную, сделанную по зэковской технологии из наборного плексигласа и эбонита, в виде головы какого-то чорта или страшного мужика, и в трубку эту вставляется овальная сигарета “Полёт”, которая перед тем становится круглой под грубыми желтоватыми пальцами, в общем, трубка – это такой вертикальный мундштук в виде трубки.

Да, работал тесть где-то там, но не академиком, а то ли электриком, то ли завхозом; жена же его – обширная, как белуха – была до пенсии оператором башенного крана на строительстве Городка. Ну и выпивать в этой семье было очень даже в почёте, а любимым лакомством считалось пиво с вяленой рыбкой.

Окончив кое-как институт, Сомов и его молодая супруга поселились в Звёздном городке, неподалёку от родителей сняли полупустую квартиру у каких-то знакомых (просто так в Городке жильё не сдают).

Спустя некоторое время выяснилось, что жена Кеши не сможет забеременеть никогда, да это, пожалуй, и к лучшему – работу Иннокентий толком найти не мог (подрабатывал грузчиком в спецмагазине для космонавтов), вечно ходил хмурый, и жену свою не любил. Не то чтобы она была так уж плоха, просто, похоже, совсем они с Сомовым не подходили друг другу. Из-за этого, наверное, и не клеилось у него с делами, унылая семейная жизнь не пускала. Иногда Иннокентий об этом думал. И грустил. Всё чувствовал, но сформулировать не решался как Аристотель, или какой-нибудь Плиний.

Похожа, сказали бы они, эта женщина в судьбе этого мужчины на эхенеис, или ремору в жизни какого-нибудь морского судна. Прилипает такая тварь к днищу и тормозит естественный ход корабля. И тут уж, граждане, ничто не поможет, даже четыреста мощных гребцов, как уже было однажды в истории с галерой Калигулы. И только один имеется способ справиться с этой бедой – оторвать ремору от киля и выбросить в море.

Сомов хоть и не осознавал всё так ясно, как Аристотель, но чутью своему доверял. Правда, менять ничего не планировал. Инициативу проявила жена. И скоро супруги расстались.

Тяжёлый на подъём и склонный как-то по-особому привыкать к пейзажу, Сомов остался жить в Городке, тесть помог снять другую квартиру.

Бывшая жена быстренько прилепилась к лупоглазому инспектору ГАИ (или к его личному “Фольксвагену” по кличке Пассат) и стала тормозить жизнь нового мужа, а Иннокентий ещё какое-то время по привычке заходил к бывшему тестю потолковать об освоении космоса. Однажды Кеше приснилось, что его экс-супруга родила от гаишника полосатую рыбу.

Между тем, шаг за шагом, мы приближаемся к главному.

После развода Иннокентий стал работать в Москве. Спасибо давнему школьному другу. Но работал Сомов не инженером, согласно диплому, а специалистом по размещению рекламы, или, как говорили в народе, медиапланером.

К началу странных событий этой истории Иннокентию исполнилось тридцать два года, и он почти забыл о море и космосе. Носил он небольшую тёмно-русую бороду клинышком и недорогую, но всегда аккуратную одежду скромного стиля: серый твидовый пиджачок “в ёлочку” или шерстяной джемпер со сдержанным кубическим орнаментом на груди, и серые шерстяные брюки, вечно мечтающие об утюге.

Пальтецо у Сомова было с регланом, цвета водорослей, шапка, что называется “на рыбьем меху”, (почему-то вместо головного убора, утеплённой крупной чешуёй, представляется какая-то мохнатая ворсистая рыба, похожая на зимнюю шапку), а ботинки – всегда очень хорошие, дорогие, на каучуковой, не промокающей толстой подошве.