Эль-Кано. Первый кругосветный мореплаватель - страница 43

Однако кажется маловероятным, что такой педантичный человек, каким предстает перед нами в своем завещании Эль-Кано, не забывший указать в перечне своего имущества латинский альманах и астрологический трактат, никогда и нигде не упомянул бы о своем дневнике, существуй этот дневник в действительности. Если же он все-таки существовал, то его утрата тем печальнее, что до сих пор не удалось найти ни одного документа, связанного с первой экспедицией к Островам Пряностей, который принадлежал бы перу Эль-Кано помимо его письма императору. Никаких его бумаг, кроме завещания, не уцелело и после его рокового плавания с Лоайсой, когда была предпринята вторая попытка добраться до этих островов. Все его бумаги погибли либо с его собственным кораблем, либо с флагманом, на который он затем перешел, а может быть, и попали в руки португальцев.

Среди всех этих хлопот, связанных с предъявлением всяческих документов и с ответами на многочисленные вопросы в присутствии алькальда Вальядолида, Эль-Кано после трех лет, проведенных в море, естественно, нуждался в каком-то отвлечении. В этом ему помогла некая дама, Мария де Видауретта. (Эта баскская фамилия и теперь еще часто встречается в Вальядолиде, лежащем в самом сердце Кастилии[114].) Она стала матерью его внебрачной и единственной дочери. Распоряжения относительно этой дочери, которые мы находим в завещании Эль-Кано, ясно показывают, насколько он был убежден, что воспитание девочки нельзя доверить ее матери. Он указывает, что в четырехлетием возрасте дочь должна быть разлучена с матерью и отправлена в Гетарию, где останется до замужества. Выйти замуж она может только с разрешения его душеприказчика, а в случае ослушания лишается своей доли наследства.

Интересно следующее: завещая сто золотых дукатов Марии де Эрньяльде, матери своего внебрачного сына, Эль-Кано оставляет Видауретте только сорок дукатов, «дабы совесть его была чиста», причем прямо оговаривает, что они предназначаются для обеспечения его дочери на те четыре года, которые она проведет с матерью. Он принимает все меры, чтобы Видауретта не могла воспользоваться деньгами, которые он предназначает их дочери. Завещанные ей четыреста золотых дукатов девушка должна получить только после замужества. Если же она умрет незамужней, эта сумма отходит его сыну. Хотя эти заботливые распоряжения Эль-Кано о воспитании дочери указывают на похвальное сознание своей моральной ответственности, все же приходится признать, что тут он проявил некоторую душевную черствость. Девочку должны разлучить с матерью, когда ей исполнится четыре года, то есть как раз тогда, когда она успеет привязаться к матери. А чувства матери, у которой отнимут дочь, Хуана-Себастьяна, по-видимому, не интересуют вовсе. С другой стороны, не следует забывать, что у басков были очень сильны пережитки матриархата: главой семьи Эль-Кано была овдовевшая мать Хуана-Себастьяна, и кому, как не ей, мог он вверить воспитание девочки, чья мать не была его законной женой?

В Вальядолиде были даны указы императора о награждении Эль-Кано за его участие в открытии нового пути к Молуккским островам и за успешное завершение плавания, предпринятого Магелланом. 23 января он приказал Торговой палате выплачивать Эль-Кано ежегодную пенсию в 500 золотых дукатов. Это позволяет заключить, что Карл V, впоследствии проявивший к Эль-Кано самую черную неблагодарность, в то время считал, что он достоин большой награды — очевидно, показания, которые Хуан-Себастьян дал комиссии в Вальядолиде, произвели на императора самое благоприятное впечатление. Кормчий Альбо и штурман Мигель де Родас должны были получить по 50 000 мараведи каждый. Император уступил Эль-Кано и его семнадцати товарищам, которые вернулись на «Виктории» в Испанию, «четвертую часть двадцатой» доли короны в грузе пряностей.

Месяц спустя император официально даровал прощение Эль-Кано за то, что он в свое время продал иноземцам вооруженный корабль. Капитану-баску, человеку благородного происхождения, не было нужно прощение, данное келейно. Он попросил, чтобы был издан соответствующий указ, и император согласился