Эллада - страница 13

— Ну, что, милетянин, — тут он назвал его по имени, что немало удивило Анаксимандра, хотя сведения о пассажирах пират мог получить от шкипера. — Ты человек богатый, и я назначаю выкуп за тебя в один талант.

Анаксимандр подумал, что от избытка чувств грабитель пошутил, но пират, посмеиваясь, подтвердил названную сумму.

— Ты купец богатый, вон, сколько товара в Афинах набрал, одного серебра на целый талант. Не скупись, не скупись. Неужели твоя жизнь стоит дешевле?

— У меня нет таких денег, я всё заложил, ты и так ограбил меня. Неужели тебе мало? Где мне взять такие деньги?

— Это уже твои заботы. Пиши письмо своей милой жёнушке, пусть расстарается. А ты пока у нас погостишь. Да пиши, пусть поторопится, за постой тоже платить придётся.

У скалившихся грабителей последнее замечание вызвало дружный хохот, разъяривший Анаксимандра.

— Я тебе объясняю, мне негде взять такие деньги. Ты и так сделал меня нищим, больше у меня ничего нет, — и, пытаясь воззвать к совести пирата, добавил: — Ты поступаешь несправедливо. За военнопленных назначают выкуп не более пяти мин. Я согласен на десять, и ни драхмы больше.

— Ты глухой или тупой? — заорал пират и пребольно дёрнул пленника за бороду. — Я сказал: талант!

— Ты верно утром с осла упал, что мелешь такой вздор! Платить целый талант выкупа! Да где это видано! Я что, персидский царевич? — ответил пленник яростным вскриком.

Человеку, чья жизнь находилась во власти другого человека, не могла безнаказанно сойти с рук оскорбительная выходка. Пират хлестнул упрямца костяшками пальцев по лицу.

— Как ты набрался наглости разговаривать со мной так, собака?

Кровь, заструившаяся из разбитого носа, взбеленила Анаксимандра. Да как смеет презренный морской шакал так обращаться с ним? Неужели он, чьей руки находили смерть беспощадные в бою мидяне, станет пресмыкаться перед этой подлой гиеной, и ввергнет семью в нищету? Впереди призывно маячил остров, все опасения испарились. Кулак Анаксимандра влип в подбородок пирата, нога, обутая в башмак, ткнулась в низ живота. Развернувшись, ринулся к свободному борту. Но момент для бегства оказался неудачным. Стоявший рядом с главарём пират успел подставить ногу, и Анаксимандр со всего маха ударился теменем о бортовой брус. Свет померк в глазах беглеца, очнулся он от воды, окатившей его распростёртое на палубе тело. Главарь, закусив от бешенства ус, рывком поднял на ноги.

— Вот что я тебе скажу, Анаксимандр: очень ты пожалеешь о том, что сделал. Серебро любишь? Так ты его теперь добывать станешь. Я тебя не за талант, я тебя за два обола на рудник продам. Всыпать ему! — проревел пират, ударом кулака свалив пленника на палубу. — В цепи и в трюм.

Засвистели бичи, тело именитого купца, давно отвыкшего от боли, ожгли удары. Пираты шныряли по всему кораблю, потроша и переворачивая вверх дном скарб пассажиров и команды. На палубе выросли три разновеликие кучи: мягкая рухлядь, драгоценности и деньги, всевозможная утварь. Самих же пассажиров заставили перетаскивать на пиратское судно и груз из трюма, и личные вещи, перешедшие к другим владельцам. Заложников, за которых предполагалось получить выкуп, препроводили на бирему, будущих рабов, и пассажиров, и матросов, загнали в трюм на галере. Анаксимандра, единственного оказавшего сопротивление и за свой поступок получивший кару, в трюм сволокли, словно мешок с репой, пересчитав головой ступени.

Огрузшая бирема, словно насосавшаяся крови гигантская пиявка, отвернула в сторону, галера развернулась и направилась назад, к Кикладам. На вторую ночь к пленённому кораблю поочерёдно пришвартовывались две галеры, очевидно, очередные жертвы пиратов. С подошедших судов на первое переправили пленников. Трюм заполнился до отказа, узники сидели, тесно прижавшись друг к другу. Загрузившись невольниками, галера продолжила плаванье.

Все эти тяжкие дни его донимала мысль о непонятной осведомлённости пиратов. Во время случившейся на третью ночь грозы, подобно молниям короткими сполохами освещавшим беснующиеся волны, голову осенила догадка. Осведомлённость пиратов соединилась с гостиничным мальцом, появлявшимся в самых неожиданных местах. Его участь была предрешена ещё на афинской агоре, когда он получал у трапедзита деньги, покупал серебро, и позже, в порту, когда грузил накупленные товары на галеру. Без сомнения, липкий, вечно потеющий метек