Эндимион - страница 6
То сон во сне!» — «Владея чудной силой,
Она явилась девушкой земною,
Она, краснея, встала предо мною,
Но я от одного её касанья
Едва-едва не потерял сознанье;
Однако перемог себя, и разум
Я сохранил, подобно водолазам,
Плывущим по коралловым глубинам.
Я помню, понесло меня к вершинам,
Где падает звезда со шлейфом гордым
И где орлы ведут сраженье с нордом,
Что подвигает камни-метеоры.
И я почуял скоро, очень скоро,
Что я не потерялся в этой смуте,
Что не один я; из небесной жути
Нас понесло в опаснейшие дали.
Внизу пещеры, гроты замелькали.
Вокруг меня в пространстве пустотелом
Восстали звуки в танце оголтелом.
Взглянул я на любимую — и разом
Я потерял и сдержанность, и разум.
Я целовал ей руки в исступленье.
Глазам грозило смертью ослепленье,
Но я смотрел, и взгляды между нами
Друг друга пили жадными глотками.
Сливаясь с нею здесь, в бесплотной сфере,
Друг другу возмещали мы потери:
Ведь мы друг друга были продолженьем.
О, безрассудный смертный! — Я движеньем
Решительным коснулся на лету
Её щеки. Мы пали в темноту,
Вздохнув глубоко разом, — и мгновенно
В цветах мы очутились по колено.
Повсюду — горы. Новые отрады
Нас ожидали. Через все преграды
Фиалок, мёда, липового цвета
Росло благоуханье. — А вот это
Что к нам за гостья? — С первого же взгляда
Я догадался: это — Ореада.
Зачем в раю уснул я в тот же день
И крыльев рая не заметил тень?
Зачем подобен искре был, которой
Удел один — угаснуть смертью скорой,
Хоть луч её алмазом отражён?
Я впал в ничто — я впал в тяжёлый сон.
Но я недолго был в оцепененье.
Сквозь дрёму чьё-то лёгкое движенье
Услышал — и сейчас же пробудился.
И встал я, и слезами разразился,
Ломая руки. — Ты послушай: маки
Головки опустили; в полумраке
Дрозды смолкали; даже Геспер прочь
Ушёл с небес, и стало мне невмочь
Терпеть тот день с его тяжёлым взглядом.
Отшельный бриз травил себя, как ядом,
Капризной меланхолией. Казалось —
Пеона, слышишь? — будто раздавалось
Везде и всюду чьё-то «До свиданья».
Пошёл я прочь — и видел увяданье
На небе и земле: оборотиться
Успели тени в мрачные темницы;
Прозрачные ключи единым духом
Там почернели; рыба кверху брюхом
Пошла наверх; и было в красной розе
Болезненное что-то, и в угрозе
Шипы её торчали. В диком страхе
Я демона признал в невинной птахе,
Что душеньку мою в обличье новом
Решил украсть под сумрачным покровом,
И всюду, где бы я ни сплоховал,
Меня толкало в каменный провал.
И маялся, и всё я клял сначала,
Но Нянька Время люльку раскачала.
Я осмотрелся, и обрел терпенье,
И возношу богам благодаренье
За то, что ты со мной, за то, что вскоре
Молитвами твоими стихнет море
Томящей жизни».
Он закончил. Оба
В молчании сидели. Да и что бы
Могла сказать Пеона? — Бестолково
Звучит в такой момент любое слово:
Нет смысла подступаться к крокодилу
С мечом; вотще выказывает силу
Кузнечик солнцу. И, вздохнув, сначала
Пеона пристыдить его желала
За эту слабость, но напрасно губки
Она кусала: как в больной голубке,
В ней было сил для горького упрёка.
«Неужто это — всё? — вздохнув глубоко,
Она спросила. — Странно и печально,
Что тот, кто был задуман изначально
Как полубог и должен был остаться
В легендах наших, будет воспеваться
Лишь простодушной девою за прялкой,
Что станет петь, как он, скиталец жалкий,
Не веря, отрицал в самой основе
Существованье истинной любови;
Как вяхирь ветку с тисового древа
Ронял пред ним, припомнит эта дева;
Как умер он; а также как на славу
Любовь над ним устроила расправу;
Закончится баллада жалким стоном. —
Но ты, кого зовут Эндимионом,
Ты песней стань серебряного горна
И в небе рей, в котором так просторно!
По вечерам и я влюблённым взором
Стремлюсь наверх — к серебряным озёрам,
Где озарённые закатом тучи
Волшебные напоминают кручи;
И острова, и золотые пляжи,
И улицы я разбираю даже,
Где кони скачут; вижу, как цветисто
Там высятся дворцы из аметиста.
Я знаю, недоступно мне всё это,
Ужели горнего не видеть света?
Но веришь ли, в душе благоговея,
Провижу я источники Морфея,
Каналы, что прочерчивают воздух…
Пелёны даже в ласточкиных гнездах
Нежней бы не заткал челнок паучий,
Чем небеса — фантазией могучей!
Пускай миры эфирных начертаний
Воздушней породивших их мечтаний,