ЭпидОтряд - страница 96
Белые тона небольшой каюты располагали к умиротворению, иллюминатор над головой открывал вид на безграничность вселенной и способствовал расширению внутренних горизонтов.
- Что же мы видим... – продолжил рассуждать инквизитор, и для себя, и для терпеливого Эссена. Ученик терпеливо слушал, понимая, что вопрос носит сугубо риторический характер.
- Мы видим планету без названия, но с прозвищем «Ледяной порт». Или «Маяк».
Шметтау поднял второй палец.
- Умирающее солнце, единственная планета. Холодно. Ничего полезного. Однако...
Третий палец.
- Система представляет собой навигационный центр секторального значения. Маяки, а также астропатические башни вынесены на искусственные спутники и астероиды. Но управляющий центр и вся сопутствующая структура планетарные. Так что сие убожество заселено куда обильнее, чем по справедливости заслуживает. И...
Шметтау сделал паузу, которая выглядела как театральная заминка, но таковой не являлась. Просто инквизитор задумался.
- И мы видим ярчайший пример двойственности. Можно даже сказать, диалектической противоположности. Почему «маяк»? Потому что здесь в силу известных событий ткань Материума истончилась. Благо ли это? Безусловно. Навигаторы, операторы Имперского Таро и астропаты будут держаться за Ледяной Порт руками, зубами, а также иными частями тела, которые у них временами вдруг отрастают. Но есть ли оборотная сторона?..
Шметтау глянул на Эссена, который правильно истолковал взгляд патрона и сказал:
- Есть.
- Вот именно! – Калькройт поднял очередной палец. – Там где убавляется Материум, соответственно прибавляется... иная сторона. Что выражается в частых проявлениях Враждебных сил, и вообще местные службы работают, не покладая рук. Они даже меня пытались завербовать, и непременно будут пытаться еще. Культисты, хосты, ритуалы, эксперименты колдунов-самоучек... все раза в два-три, а то и пять чаще стандартных проявлений для планет такого класса и уровня заселенности. Но это цена, которую приходится платить за транспортную связность. Особенно сейчас, когда молотилка Саббат лишь набирает обороты. Вроде бы все, как и должно быть.
Инквизитор нажал рычаг, и кресло с тихим жужжанием превратилось в кушетку. Теперь Калькройт почти лежал, глядя в прозрачный потолок. Там, среди звезд, при желании как раз можно было разглядеть яркий огонек навигационного спутника, одного из многих в обширной сети.
- Как думаешь, дружище, что же меня беспокоит? – осведомился инквизитор, наслаждаясь покоем для изношенной поясницы.
При желании Шметтау давно мог бы заменить и позвоночник, хоть частично, хоть целиком. Однако с течением времени Калькройт избавился от эйфории, которую дарит высокоразвитая медицина. Да, можно жить долго, можно восстанавливать работоспособность после таких ранений, что были смертельны для примитивных людей древности. Но в силу той же диалектики приобретая что-либо, неизбежно что-то даешь взамен. И немолодой уже инквизитор начал ценить человечность, выражаемую во вполне практических килограммах живой плоти. Слишком много протезов, чрезмерно много инородной материи в его теле... Настолько, что временами инквизитор задумывался, не перейдет ли он когда-нибудь грань, что разделяет людей и «шестеренок».
- Я думаю, несистемные колебания проявлений Имматериума, – позволил себе предположить Эссен.
- Вот именно, вот именно, – мерно закивал Шметтау в такт словам. – Все на свете развивается по синусоиде, подъемы сменяются пиками. Но когда мы видим аномальную картину...
Инквизитор покосился в сторону единственного стола, заваленного распечатками и отдельными пиктами. Все они отображали мудреные графики разной степени детализации. Все повторяли в разнообразных вариациях одну и ту же картину – зубчатая линия, похожая на кривую пилу, затем резкое падение с ровным плато и столь же резкий подъем, существенно выше предыдущей «пилы».
- Все на свете имеет причину. Зная причину, познаешь и следствие. Понимая следствия, предотвратишь беду, – вольно процитировал Шметтау «Наставление юного инквизитора». – И, надо сказать, я испытываю некоторую тревогу...