Эпиталама - страница 13

Она смотрела на странных молодых людей, которые медленно гуляли по саду. Ей представлялось, что все они живут той бурной, вольной жизнью, о которой пишут в книгах, и она пыталась по лицу каждого прохожего прочитать его судьбу. Казалось, что прогуливающиеся горожане совсем не торопятся домой и что они останутся здесь до темноты, чтобы сполна насладиться весенним вечером.

— Давай дойдем вон до той красной клумбы и повернем обратно, — сказала Алиса.

Впереди них шла пара. Девушка пыталась отстраниться от мужчины, но видно было, что ее удерживали какие-то произносимые им шепотом слова.

Пакари здесь наверняка бывает. Берта представила, как он бродит по этим аллеям вместе с девушкой, точь-в-точь как эта пара, только что скрывшаяся из виду за деревьями, и девушка рядом с Пакари — это она сама.

Ушедшая из дому веселой, Берта возвращалась в задумчивости. В Люксембургском саду она вдохнула немного той жизни, которой так жаждало ее сердце; настроение ей подпортили только слишком уж благоразумные суждения Алисы. «Она только и думает о своем фортепьяно! И о своих занятиях, — размышляла Берта, — как можно так ограничивать себя ради какой-то карьеры!»

Берте казалось, что жизнь приберегла для нее более яркое будущее, такое, какое ожидает всех тех, кто умеет чувствовать жизнь так, как она, когда кажется, что все тебя окружающее говорит на загадочном языке тайных обещаний.

В первый же теплый день госпожа Дегуи с тоской вспомнила о Нуазике.

— Ну не в мае же уезжать из Парижа! — закричала Берта.

— Этот год не имеет для тебя никакого значения… Мы приедем к самому началу твоей учебы. Ты и книги можешь захватить с собой. А мадемуазель Пика с тобой позанимается.

И добавила со вздохом:

— Как мне хочется увидеть мою маленькую Жанну!

После того как у нее появилась мысль об отъезде, госпожа Дегуи уже больше не могла выносить Париж. Каждый день она писала Эмме письма, складывала в сундук зимние вещи и, ходя по квартире, ловила себя на мысли, что мечтает о прежнем доме, просторном и прохладном. Своими придирками госпожа Дегуи довела служанку до того, что та уволилась.

— Нет! Я не буду искать другую служанку, — сказала госпожа Дегуи Берте. — Мы отправимся в путь немедленно. Так будет проще. К тому же с Эммой я все уже обговорила. Я буду жить в голубой комнате. А ты в той, что у тебя была раньше.

Берта утешилась, подумав, что она опять увидится с Мари-Луизой.

Чтобы доехать до Нуазика, нужно было сделать пересадку в Тоннэ. Поезд уже стоял там у дальнего перрона в ожидании парижского экспресса, но отправился с опозданием, вдосталь поманеврировав и посвистев перед тем, как тронуться.

Пейзаж за окном, с тополями и ореховыми деревьями, с беленькими домами, виноградниками, с маленькими квадратами пшеничных и кукурузных полей, был неброским, но от яркого света казался радостным.

Берта вспомнила названия станций. Всякий раз как поезд останавливался, из соседнего купе из-за перегородки отчетливо были слышны голоса с сент-онжским выговором, а снаружи доносилось похрустывание гравия под ногами прохожих.

Потом потянулись плоские равнины с лугами и редкими одинокими ивами; Берта, прижавшись к окну и подставив лицо свежему ветру, почувствовала приближение болотистых мест Нуазика с его простирающимся до океана совершенно голым ландшафтом.

Как только они вышли из здания вокзала, кучер гостиницы «Золотой шар» сразу узнал их; госпожа Дегуи, прижимая к себе вещи, беседовала с Эммой, а Берта поднялась в омнибус. Огромная коляска, прижатая к самому тротуару, вздрагивала от падающих в нее чемоданов, потом тронулась и поехала, трясясь на ухабах и дребезжа стеклами. Берта сидела рядом с Ортанс и сквозь мутное стекло смотрела на почти уже позабытые, но вдруг вновь возникшие улицы, проплывавшие за окном.

Дома Берта сразу же побежала в свою комнату. Стук захлопнувшейся двери, слегка затененные девственной виноградной лозой окна, кровать, стены, вновь обретенная атмосфера уюта — все это, подобно слишком сильному аромату, заставляло сжиматься ее сердце от перехватившей дыхание радости. Она выдвинула все ящики своего письменного стола, проверила все бесценные тайнички, порылась в закоулках шкафа, потом поднялась на чердак, чтобы через слуховое оконце окинуть взглядом болотистый пейзаж, спустилась в сад, нанесла визит пихте, зашла в беседку, спеша собрать везде, где только можно, крупицы былых, исчезающих воспоминаний.