Эпоха Морских Королей - страница 7

Причём все девять чувств имели два режима — пассивный и активный. Он мог не только воспринимать множество частот, но и излучать в этих частотах, превращая тело в биологический лазер или мазер (правда, довольно маломощный, на уровне чуть более лазерной указки — но если не бояться поджариться самому, то разогнать его до пары киловатт вполне реально). Мог генерировать вибрации и широкий спектр ароматических молекул, управлять статическим электричеством на поверхности тела и его магнитным моментом.

Разумеется, когда Ричард переместился в это тело, он подсознательно «ужал» восприятие до привычных ему семи каналов. Сейчас, анализируя воспоминания Алефа, он постепенно «разворачивался» в полный спектр чувств, доступных нормальному марсианину. Ну хорошо, не нормальному — «сейфу». Девятого чувства нет. Зато остальные восемь… ммм… песня. Он просто ходил по пустыне, любовался восходами и закатами в разных диапазонах, трогал и левитировал камни, летал сам в холодных марсианских небесах, без труда достигая границы космоса, пел на несколько голосов, аккомпанируя себе выращенными из тела инструментами… Алеф, да ты с ума сошёл! Считать себя при таких возможностях — инвалидом?! Верить, что тебе чего-то там не додали?! У тебя же идеальное тело для познания, развития и наслаждения! В Пустошах такому цены бы не было, сам Мастер за него бы душу продал не задумываясь (если предположить, что у мутанта осталась душа, и что на неё найдётся покупатель, да ещё по ТАКОЙ цене).

Ричард, благодаря своему уникальному опыту в прошлой жизни, достаточно разбирался в работе сознания, чтобы понимать — его далеко не просто «переписали» в тело марсианина. Если бы на его месте оказался обычный человек, он бы просто сошёл с ума от сенсорной перегрузки. Или навсегда заблокировал всё лишнее и остался ещё бóльшим калекой, чем изначальный Алеф. Сам Мастер… ну, вероятно, хорошенько повозившись со своим телом и мозгом, смог бы наладить сносное управление и стать более-менее нормальным марсианином. Лет за пять.

Но тут всё буквально само падало «в руки». Прежний опыт и восприятие обладателя тела были очень аккуратно сращены с памятью и навыками «попаданца». Оставалось только подхватить их. Как на велосипеде — сел и поехал. Уехать на ТАКОМ велосипеде он мог очень далеко.

В конце недели опьяняющий наркотический восторг наконец спал, он смог вернуться на свою станцию, проверить машины, после чего вернулся к холодной аналитической работе. Изучить всё ещё предстояло многое. Он не собирался повторять ошибки Мастера, и просто механически впитывать чужую память. Её надлежало пропустить через себя. Переоценить. Осознать.

И при первом же глубоком погружении в цепь ассоциаций, связанных с марсианскими чувствами, он наткнулся на такое…

«Боже ты мой… да я сюда вовремя успел! На год позже, и никакой Ма-Алека-Андры не осталось бы! Только Марс…»

На марсианском языке это место называлось Го-Райвин, в переводе «Плато криков». Из-за царившей здесь мрачной атмосферы никто не пытался построить здесь город или хотя бы какое-то постоянное сооружение. Говорили, что тут водятся злые духи.

Нет, марсиане совсем не были суеверным народом. Их боги, как и духи, были совсем не тем, что вкладывают в это понятие люди. Это были абсолютно реальные сущности. Если сравнить коллективный разум Великий Голос с земным Интернетом, то духи были его ботами, а боги — серверами. А учитывая коллективную ментальную мощь народа Ма-Алек, их сны и галлюцинации вполне могли быть опасны при неосторожном обращении. Охотники за привидениями считались тут не шарлатанами, а серьёзными и вполне уважаемыми специалистами.

Но очистить от нечисти (артефактов видового бессознательного) целую страну — такое сложное и дорогое мероприятие просто никому не хотелось затевать. Куда дешевле было просто написать в учебниках — «Если рассудок и жизнь дороги вам — держитесь подальше от Плато криков в ночную пору, когда силы зла властвуют безраздельно».

Однако Алефу очень нравилось проводить тут время. Будучи «сейфом», он был невидим и неуязвим для местной нечисти, даже если она вообще тут была, в чём изгой сильно сомневался. Он любил раскинуться на мягком песке, покрывавшем значительную часть плато, и предаться философским размышлениям на тему «Чего же я всё-таки хочу от этой жизни». Здесь его никто не мог побеспокоить. За исключением брата, Дж-Онна, который ничего не боялся, умел защищать свой разум и мог надавать пинков любому обнаглевшему глюку. Но даже он старался не лезть к Алефу без крайней нужды, уважая его право на уединение.