Эпоха Плантагенетов и Валуа. Борьба за власть (1328-1498) - страница 2

Карачинский А. Ю.

Невозможно перечислить здесь имена всех ученых, у которых мне довелось учиться и трудами которых я пользовался, хотя многие из них упомянуты в библиографии и примечаниях в конце книги. Я особенно обязан профессору Жану Ле Патурелю, познакомившему меня с владениями Плантагенетов, а также профессору Дени Эю, который побудил меня заняться XV веком, хотя они могут и не согласиться с мнением, изложенным на страницах этой книги. Я также хочу поблагодарить своего друга и коллегу доктора Энтони Латтрелла за то, что он прочел эту работу в рукописи и высказал много ценных замечаний, и мисс Мойру Джонстон за постоянную поддержку и усердный труд по подготовке книги к публикации.

К. Ф. Эдинбург, 1961.

24 мая 1337 г. король Франции Филипп VI в присутствии курии и в соответствии с принятыми в то время законами и порядком судопроизводства объявил о конфискации французских земель, принадлежавших «королю Англии, герцогу Аквитанскому, пэру Франции, графу Понтье». В ответ Эдуард III наложил арест на французскую собственность в Англии, издал манифест к своим подданным и 7 октября вновь предъявил свои права на французский престол, так же, как он сделал это девять лет тому назад после смерти Карла IV. Через два с лишним года, 26 января 1340 года, в ходе большой придворной церемонии в Ренте, Эдуард III принял титул «короля Англии и Франции», который его потомкам предстояло носить почти пять столетий. Он повелел внести в свой герб цвета Франции и выбить на печати геральдическую лилию, появлялся на публике в мантии, расшитой геральдическим львами и лилиями, и датировал указы «четвертым годом правления в Англии и первым годом правления во Франции». Тем самым Эдуард положил начало политике, от которой ни он сам, ни его преемники не могли отказаться, не потеряв лица и не создав себе непреодолимых трудностей; так был дан толчок к развитию событий, в ходе которых трехлетняя война перешла в конфликт, длившийся более века. Историки окрестили это противостояние «Столетней войной» и обычно датируют ее 1337–1453 гг. Несмотря на то, что до середины XIX века термин «Столетняя война», по-видимому не употреблялся, представление о длительной и ясно выраженной борьбе возникло достаточно рано. Уже во втором десятилетии XV века французские «пропагандисты», со ссылкой на Салическую правду стремившиеся доказать несостоятельность английских притязаний на французскую корону, прослеживали историю текущих войн от своего времени до 1328 г. Один из них, секретарь Карла VI по имени Жан де Монтрейль, в памфлете «Ко всему рыцарству Франции» даже говорит о том, что военный конфликт тянулся «pui cent ans (свыше ста лет)» — хотя его утверждение было слегка преждевременным. Для итальянского священнослужителя Полидора Вергилия Урбинского, завершившего работу над первым вариантом своей «Английской истории» в 1513 году, они вели «меж собой вечную войну почти сто лет». Франсуа де Мезерей в «Истории Франции» (1643 г.), по-видимому, впервые стал рассматривать события этого периода как одну длительную войну, начавшуюся в 1337 г. и продолжавшуюся, по его мнению, сто шестьдесят лет. Дэвид Юм в «Истории Англии» (1762 г.) пишет об эпохе англофранцузского противостояния, «длившейся более века», а Генри Галлам в «Обзоре состояния Европы в средние века» (1818 г.) говорит о том, что «это была борьба, продолжавшаяся сто двадцать лет». И Юм, и Галлам рассматривали период между 1337 и 1453 гг. как единое целое, того же мнения придерживался и Франсуа Гизо, о чем свидетельствуют его лекции, прочитанные в Сорбонне в 1828 году.

Однако термин «Столетняя война» не входил в круг исторических понятий до публикации «Истории Франции» Анри Мартена (1855 г.), оказавшей большое влияние на историческую науку. В этой работе Мартен разделяет описание интересующего нас периода на главы, каждая из которых идет под титулом «Английские войны»; и в течение последующих шести лет французы вводят в обиход новое выражение «La guerre de cent ans (Столетняя война)». Эдгар Бутарик использует его мимоходом в эссе о военном искусстве во Франции, вышедшем в журнале «Библиотеке школы Хартий» в 1861 г., а тремя годами позже это выражение появляется у Анри Валлона в «Ричарде II». Эдвард Фримен в «Двухнедельном обозрении» за май 1869 г. советует ввести этот термин в употребление и в Англии. Он пишет: «