Erotica. Ренессанс. Буйство плоти - страница 8

В другие времена женщине (даже той, которая носила на себе пояс девственности) разрешалось позволять ухажеру самые смелые жесты, даже поощрять его к ним, не нарушая тем супружеской верности, так как последняя ограничивалась самим половым актом. Бывали времена, когда муж был самым усердным сводником, ежедневно продававшим свою жену, а замужняя женщина — самой ловкой и деловитой проституткой, устраивавшей на своем супружеском ложе карьеру мужа, обезвреживавшей его конкурентов, выигрывавшей его процессы, удесятерявшей его состояние и т. д. С эпохами и классами, считавшими брак по любви высшим идеалом, соседствовали и такие, которые не считали любовь необходимым условием брака, которые были склонны видеть в любви даже нечто несовместимое с браком и смотрели на выбор жены с точки зрения простого расчета или простого производства детей. Древние греки, например, относились к браку именно так. Вот почему женщина у них должна была стать гетерой, чтобы иметь право быть подругой. Вот что по этому поводу сообщает историк С. В. Ешевский:

«В государственной жизни женщина, очевидно, не могла стоять наравне с мужчиной и никогда не стояла. Женщину в древних государствах не относили к свободным, полноценным гражданам… В свободной, блестящей Греции, в центре древней цивилизации, в Афинах, жена свободного афинянина не получала никакого образования, не существовала для общества, не видела мужчин, кроме своего мужа и ближайших родственников, и жила в особом отделении, часто охраняемом малосскими псами, прикованными к цепям у входа в женскую половину. Но и мужу она была необходима только для того, чтобы иметь детей. "Есть ли кто-нибудь, — спрашивает Сократ Критобула, — с кем бы ты говорил меньше, чем с твоей женой?" — "Никого, — отвечает Критобул, — а если и найдутся, то таких людей очень мало". То, что не мог дать свободному греку семейный круг, он искал в образованном, изящном обществе свободных или, лучше сказать, вольных женщин, не связанных семейными узами».

Одни эпохи превращали женщину в домашнее вьючное животное, делали из нее пожизненную домашнюю рабыню или терпеливую машину для детопроизводства, лишенную личной воли. Другие времена и сословия видели в ней избалованный предмет роскоши, любой каприз которой становится законом, или утонченное орудие наслаждения, задача которого состоит в том, чтобы доставлять мужу все те удовольствия, которыми ее предшественницы, всевозможные любовницы, радовали и приковывали его к себе. Наконец, были и такие времена, в которых муж и жена становились верными товарищами.

Такое же разнообразие находим мы и в принципиальной оценке женского целомудрия. Наряду с эпохами, придававшими девственности огромное значение, существовали такие, которые не только не прославляли, а осуждали невесту, если она в брачную ночь оказывалась еще нетронутой. Из этого делали вывод, что, очевидно, раньше никто не пожелал ею обладать, а это понижало ценность девушки, тогда как незаконные дети, напротив, иногда повышали ее ценность. Если были времена, в которые считалось для девушки позором, если ее хоть раз видели в сопровождении мужчины или она появилась в публичном месте без родителей, то в другие позволялось молодой девушке, достигшей половой зрелости, принимать в своей спальне на протяжении нескольких лет по ночам своего возлюбленного («пробные ночи», «коmmnachte»). И притом заметьте — не только одного. Без всякого вреда для своей репутации она имела право отвергнуть одного возлюбленного и отдать предпочтение другому, третьему, четвертому, если ее ожидания и требования не находили надлежащего удовлетворения. Ни ее доброе имя, ни ее супружеское счастье не терпели никакого ущерба от того, что она месяцами давала каждому из своих любовников возможность доказать, обладает ли он теми качествами, которых она требует от будущего мужа.

Те же самые взгляды позволяли достигшему половой зрелости юноше убедиться именно этим путем в физических достоинствах выбравшей его девушки, предоставляли ему право решить в зависимости от этого опыта, намерен ли он вступить с ней в брак или нет. Он также имел право провести несколько пробных ночей у целого ряда девушек, и то обстоятельство, что эти пробные ночи не исключали половых отношений, не связывало его с данной девушкой. Некоторые романтики усмотрели в этих обычаях нечто безусловно идеальное. Это действительно так, если видеть в них базис здоровой индивидуальной половой любви, а не то, что в них хотели найти романтики, а именно чисто духовное и душевное общение полов. Для юноши и девушки половой акт был единственной целью, несмотря на препятствия, которые разнообразные подробности этого обычая создавали для юноши.